Весь вечер Байба сидела в своем углу и, обложившись книгами, делала вид, что усердно занимается. Отчим, мать и Роландик весело смеялись — по телевизору шла старая, как мир, кинокомедия «Веселые ребята».

«Маминой помадой чуть-чуть подкрашу губы, — мечтала Байба. — А может быть, позвонить Тагилу и сказать, что я не пойду в кафе? Это лучше всего. Можно ведь погулять вдоль канала или съездить в Межа-парк. Нет, туда нет, там по вечерам темно. А если Тагил поймет, что я в первый раз в кафе и начнет надо мной подтрунивать? Да что теперь, договорились, значит договорились».

Байба чуть ли не бежала — так боялась опоздать. У Больших часов она остановилась перевести дух. В запасе было еще несколько минут. Тагил подъехал на элегантных темно-красных «Жигулях».

— Извините, я быстро! Только поставлю машину у гостиницы и тут же вернусь.

Санита и Анна стояли на другой стороне около магазина, спрятавшись за колонной.

— Так ей и надо, пусть не воображает, — обрадовались они, когда Тагил уехал. — Но почему она не уходит?

Байба разглядывала выставленные в витринах модели одежды. До чего ей хочется иметь вот это сшитое из мягкой ткани пальто с пушистым лисьим воротником! Темно-коричневая бархатная юбка и кружевная блузка подошли бы для торжественного случая! — Байба горестно вздохнула.

— Идем? — Тагил взял девушку под руку и повел в кафе. Анна и Санита двинулись за ними.

— Мест нет! — швейцар в галунах, похожий на опереточного героя, грубо оттолкнул девочек.

— Ничего, мы подождем! — заупрямилась Санита.

— Вечером детям вход запрещен. — Швейцар захлопнул двери прямо перед их носом.

— Никакие мы не дети. И кафе это молодежное.

На улице было зябко. У Анны в ее легких сапожках совсем закоченели ноги, и она прыгала то на одной, то на другой, пытаясь согреться.

Вместе с теплой волной воздуха из кафе высыпала шумная ватага. Девочки юркнули в кафе, и швейцар махнул на них рукой.

За столиками было полно молодежи. Инструментальный ансамбль, расположившийся на небольшом возвышении, с помощью микрофонов создавал такой шум, что приходилось кричать, чтобы тебя услышали. Никого это не волновало — все безмятежно потягивали коктейли, громко переговаривались, смеялись. Несколько пар, забыв обо всем на свете, танцевали на свободной площадке перед оркестром.

Тагил был здесь, очевидно, своим человеком.

— Чао, восходящее светило! Как сочиняется? Обещанная песня готова? Давай к старым холостякам! — неслось со всех сторон.

— Спасибо, на сей раз мы вдвоем.

Официантка, снисходительно оглядев Байбу, указала на крайний столик, убрав предварительно надпись «Занято».

— Что закажем? — спросила официантка.

— Выбирает дама, — Тагил повернулся к Байбе.

— Я... мне... — смутилась Байба. — Мне стакан чаю, пожалуйста, и кусочек торта, если можно.

Официантка фыркнула.

— Два «До-ре-ми», двести «Экспресса», сливки, печенье с сыром, — перечислил Тагил.

Мгновение — и заказ был на столе.

Сладкий крепкий напиток с тертым шоколадом и орехами оказался удивительно вкусным.

Анна и Санита долго разыскивали подружку в накуренном мрачноватом помещении, пока, наконец, не увидели ее в углу, за пышной пальмой. Девочкам повезло. Через два столика как раз освобождались места.

— Два черных кофе и мороженое «Эдельвейс», — заказала Санита.

— «Эдельвейса» нет, есть только фирменное мороженное «Престол». Это все? — раздраженно спросила официантка. Нечего расточать улыбки и любезничать с просиживающими часами за чашкой кофе девчонками без гроша за душой.

— И два коктейля «Петух», — произнес сосед по столу, изрядно подвыпивший мужчина, изображая благодетеля.
– У таких девчушек с деньгами туговато, особенно если еще мама строгая.

— Так что с коктейлями делать? — сердито произнесла официантка.

— Неси сюда, пташечка, как-нибудь втроем одолеем.

— Клав, вероятно, тебе говорил, что я занимаюсь в консерватории по классу композиции. Сам я тоже кое-что сочиняю, в основном для эстрады, — рассказывал Тагил. — Есть у меня небольшой ансамбль биг-бита при клубе «Рассвет», ребята что надо. В музыку по уши влюблены. Пробуй! Не бойся, абсолютно безвредный напиток, настроение улучшает, больше ничего. Вот только с солисткой нам не повезло. Та, что сейчас поет, — настоящий Гаргантюа, да еще с мрачным, пропитым голосом.