Хранители огня

Кто может исправить положение — или еще раз все погубить? Снова она, российская интеллигенция. Лишенная группового самосознания, она не является классом, кастой, орденом, корпорацией (и так далее), и не старается провести четкую границу между собой и всеми остальными. Наша современная интеллигенция по большей части скромна — но это не обязательно похвала ей. Иногда кажется, что она сама не знает себе цену.

С извинениями за необычно длинную цитату приведу отрывок из статьи историка и публициста Анатолия Уткина — я не подпишусь под каждым словом, но все равно не скажу лучше, чем он:

«Авангард населения страны — российская интеллигенция достаточно отчетливо представляет себе, что Россия — уникальная, единственная незападная страна, которая устояла перед Западом именно в силу создания национальной индустриальной базы. И устояла потому, что создала плеяду технических и гуманитарных специалистов собственного цивилизационного кода, а не некую «немецкую слободу» посреди Руси. Создана многомиллионная группа людей, способных соединить «сердце с разумом», западную трезвость и науку с русской эмоциональностью. По тяге к знаниям (ставшей буквально национальной религией), по пытливости и выходу на мировой уровень, по таланту овладения передовым техническим уровнем в России создано нечто особенное: провинция постоянно посылает своих талантливых образованных людей в университетские города. Готовность этих прирожденно талантливых людей скромно и без лишнего пафоса положить свою жизнь ради цивилизационного подъема, повышения общего уровня своего мира является уникальным и величайшим ресурсом страны. Не за «первым миллионом» тянутся эти юноши и девушки в мир науки; природная любознательность и природное чувство служения выдвинувшему тебя миру делают этот (едва ли не бесплатный) труд выражением гражданственного долга, продолжением традиции бестрепетного служения миру – от земских фельдшеров до создателей космических станций… Революция в науке дает шанс переступить через потерянное, воссоздать связь времен. Если маленькая Ирландия на голом месте (и без всякой научной традиции) сумела сделать свою страну Кремниевым островом, то почему наследники Курчатова и Капицы не могут повторить того же в Зеленограде и Долгопрудном? Патриоты создали петроградский физтех в безумном 1920 году. Можем ли мы сегодня в кризисной России быть менее серьезными в отношении нашего будущего? Они продержатся еще несколько лет. Позднее, если не сохранить преемственность, научных специалистов не будет. Не будет у нас — до 200 тысяч наших ученых уже мыкают горькую долю эмигрантов в более комфортабельных лабораториях Запада. Не менее важно опереться на основанную Петром российскую Академию наук. 15 лет назад она насчитывала в своих рядах миллион человек, ныне ее состав уменьшился в пять раз и она катастрофически стареет. Но на протяжении еще нескольких лет ее реанимация возможна, если не победит идея экономии на сером веществе нации».

Как видим, Анатолий Уткин говорит здесь, главным образом, про научную и научно-техническую интеллигенцию, как наиболее уязвимую часть сословия. Уязвимы и все остальные его части, но они точно выдюжат.

Кстати, уже действительно пора говорить о нашей интеллигенции как о самостоятельном сословии, не менее важном для России, чем «средний класс» для стран Запада. Есть ли идея, способная объединить это сословие? Есть, и она уже звучала на этих страницах. Это сознание того, что мы – и никто больше в мире – сумели победить два самых грозных тоталитаризма в истории – один вовне, другой внутри, значит, мы можем всё. Мы можем всё! Это надо понять сердцем, на это мы, интеллигенты, обязаны настраивать нацию.

Необходимым условием экономического роста

является подъем в области идейного производства.

(Серафимовский клуб)

Развернув приемы западных (и не очень западных, как Кундера) толкователей России в обратном направлении, очень легко изобразить исторический путь западноевропейских стран как кромешний ад. Легко, но контрпродуктивно. Повторю еще раз: будем уважать их трудный поиск гуманизации общественных порядков, защиты достоинства и прав людей. Но будем уважать и свой путь к тем же целям.

Утверждают, что решающими предпосылками прорывного развития той или иной страны в XXI веке является наличие в этой стране традиций свободы и собственности. Строгих доказательств нет, но звучит правдоподобно. Хотя я добавил бы сюда третье условие: культурную самодостаточность. Россия, к счастью, превосходно удовлетворяет всем трем условиям.

У нас замечательный народ. 22 ноября 2005 по ТВЦ зрителям было предложено в ответ на вопрос «Лично вас больше всего заботят проблемы…» выбрать один из трех ответов: «Пищи духовной», «Хлеба насущного», «Величия державы». Ответы были соответственно, я записал: 1352, 3359, 5442. Так отвечают потомки мининского ополчения и строителей империи.

Постоянные и, соглашусь, придирчивые сравнения с западными примерами, присутствующие в данном тексте, не следует воспринимать как нечто антизападное. Нет ничего презреннее попыток принизить какую-либо страну или народ. Повторю сказанное ранее: никого нельзя судить вне контекста времени и по более поздним, не имеющим обратной силы, законам. Наши западные современники так же далеки, во всех смыслах, от своих предков, как мы от своих, ну а недостатки, как известно, суть продолжение достоинств.

Все сравнения со странами Запада, к которым пришлось прибегнуть выше, диктовались необходимостью поместить то или иное явление отечественной истории во внешний контекст. Без этого обоснование отстаиваемой точки зрения оказалось бы почти невозможным делом.

Но откуда взялась нужда отстаивать очевидности? Как могли быть взяты на веру и усвоены ни с чем не сообразные вещи? Это часть более широкого вопроса о соотношении между реальностью и ее описанием. То, что люди «твердо знают» о своей стране, зачастую ошибочно, но это «знание» едва ли не важнее действительности. Французы, например, вполне уверены, что на земле нет женщин красивее француженок, американцы твердо знают, что их страна — самая свободная в мире, немцы убеждены, что немецкое качество невозможно превзойти, японцы не сомневаются, что они — самый трудолюбивый народ среди живущих. И хотя эти утверждения не соответствуют действительности, их носители уже своей убежденностью заставляют окружающих поверить, будто дело обстоит именно так и вести себя соответственно.

Печально, но факт: есть нации кичливые и некичливые. Первые склонны к бесконечному восхищению собой, вторые более скромны, к тому же редко подвергают критическому анализу восхищение первых. К сожалению, они вполне способны усваивать отрицательные мифы о себе — по большей части умело и намеренно сконструированные. К таким нациям относится, увы, и наша.

В течение почти двух веков подряд наши благодушные дворяне, ездя за границу, из любопытства покупали там антирусские памфлеты, дефицита которых Европа не знала с той поры, как знакомство с географической картой перестало быть в этой части мира достоянием немногих. Жанр просто не мог не возникнуть, ибо карта (особенно в широко принятой тогда равноугольной цилиндрической проекции Меркатора) рисовала совершенно устрашающую картину того, как огромная Россия нависает над сутуленькой тонкошеей Европой. То, что подобные сочинения находили у нас благодарных читателей, заранее согласных с каждым словом автора, не должно удивлять. Еще в 1816 году издатель исторического журнала «Пантеон славных российских мужей» Андрей Кропотов подметил, что французские гувернеры из числа «примерных [у себя на родине — А.Г.] негодяев» развивают в своих русских воспитанниках «невольное отвращение» к отечественным законам и нравам85. Особо обильный урожай антирусских памфлетов дала Крымская война.