Шрифт:
Старый колдун Ефрем Нехорошев отвлекся на миг от созерцания невскрытой бутылки. Держал он ее наотлет, как череп Йорика.
Кувшинное рыло, просунувшееся в приотворенную дверь, было под стать голосу.
– Какую еще рекламу?
– брюзгливо уточнил Ефрем.
Кувшиннорылый скользнул в прихожую.
– Рекламу-то?
– деловито переспросил он.
– Ну, скромную такую, неброскую... Скажем, предвыборную.
– Не по адресу, - скупо известил колдун.
– Работаю только с частными лицами.
– Так а я и есть частное лицо!
– Кто? Ты?
– Чародей опустил руку с бутылкой и, обернувшись целиком, с ядовитой ухмылкой оглядел посетителя, особо сосредотачивая внимание на его конечностях.
– Да ты ж на поддергушках весь, как Буратино!
При всей своей хлесткости сравнение особой точностью не отличалось. Марионеткой Буратино, скорее всего, не был, но что правда, то правда: от астрального тела посетителя отходили взлохмаченные энергетические шнуры (косицы, как их называет Савелий Сирота), состоящие из слипшихся воедино аурических волокон и красноречиво свидетельствующие о том, что к старому колдуну заявилась даже и не личность, а так, составная часть партийного аппарата.
Попади он на территорию Секондхенджа, ох несладко бы ему там пришлось!
– Это вам к кому-нибудь из черных магов надо, - продолжал Ефрем, с особой гадливостью выговаривая слово «вам».
– Вон к Платошке Кудесову. Двор перейдешь - первый подъезд, второй этаж. Квартиру спросишь...
Но кувшиннорылый, по всему видать, был не из тех, кому достаточно указать разок на дверь. Не спрашивая разрешения, рекламодатель довольно-таки развязно опустился в кресло для посетителей и посмотрел на престарелого колдуна так, словно тот был гостем, а хозяином - он сам.
– Вы правы, Ефрем Поликарпович, - заговорил пришелец другим голосом, должно быть, принадлежащим его политической, а то и уголовной группировке.
– Реклама в астрале меня, честно сказать, интересует мало. Точнее, совсем не интересует. А пришел я к вам по очень серьезному делу, от которого зависит не только наше, но и ваше будущее...
Давненько не беседовали с маститым чародеем в подобном тоне. Впрочем, удивляться тут нечему: незнакомец, напоминаем, говорил не от своего лица, а причастность к коллективному разуму, как известно, предполагает полную утрату индивидуальной совести.
– Только не вздумайте пугать меня тем, что наложите заклинание, наведете порчу и все такое, - бесстрашно продолжал он.
– Человек я верующий, партийный и, думаю, без помощи не останусь. Словом, хотите вы этого, не хотите, а потолковать нам придется...
Не пришлось. Оба сотовых телефона заголосили одновременно. Тот, что принадлежал Ефрему, заиграл «Как ныне сбирается Вещий Олег...», а переговорное устройство гостя грянуло первые такты гимна (слова Жуковского, музыка Александрова).
Какофония вышла умопомрачительная.
– Что?
– крикнул в трубку кувшиннорылый.
– Сюда?! Сейчас?..
– Ефрем Поликарпович?
– в тот же миг осведомился сотик чародея.
– С вами говорит референт кандидата в Президенты Баклужино...
– А что, Глебушка сам уж и позвонить не мог?
– несколько даже ошалел старый колдун.
– Глеб Кондратьевич просит вас принять его через десять минут, - невозмутимо продолжал крохотный динамик.
– Пожалуйста, никуда не уходите. Будьте на месте.
Вот жизнь пошла! Ефрем хмыкнул и дал отбой. Кувшиннорылого посетителя в комнате уже не наблюдалось. Сгинул. Слышно было, как он низвергается по лестнице, затем хлопнула внизу дверь подъезда - и все стихло.
С телефоном в левой руке и невскрытой поллитровкой в правой маститый кудесник некоторое время пребывал в оцепенении. Потом повертел бутылку, словно бы впервые видя перед собой нечто подобное, и бережно поставил непочатый сосуд на край стола, рядом с колбой дихлофоса.
Глава 8
Вскоре (ровно через десять минут, надо полагать) вновь запела входная дверь, и в захламленную однокомнатку ступил кандидат в Президенты суверенной республики Баклужино от блока «Колдуны за демократию» Глеб Портнягин.
Вероятно, сказалась дурная привычка старого колдуна мыслить заклинаниями. Взял вот и вызвал нечаянно. Хотя, с другой стороны, государственные мужи, чем их ни заклинай, на призывы простых избирателей отзываются редко.
Из-под кровати раздалось радостное поскуливание ученой хыки. Узнала, кинулась навстречу.
– Соскучилась...
– с ностальгической улыбкой молвил Глеб. Нагнулся, потрепал жуткое исчадие потустороннего мира по незримой холке, затем выпрямился и, растроганно вздернув брови, разгладил просевшую эфирную оболочку правого косяка.