Однако и нам досталось. Мы поравнялись с торпедоносцем, левый двигатель которого отчаянно дымил. Кабина "хейнкеля" была забрызгана кровью. Отчаянные парни! По ним лупили практически все зенитки и пулеметы! Дотянут или нет? О боже! Израненный "хейнкель" качнулся, свалился на крыло, и как острый нож вошел в водную гладь моря. До встречи на Валгалле! Но мне лично хотелось бы дожить до глубокой старости.

Мы возвращаемся домой. Пока не ясно куда будет совершен наш второй вылет - на добивание этих кораблей, или все-таки на разгром конвоя. Опять же, вылетев с одной задачей, мы можем по ходу вылета получить другое задание. Проклятое кригсмарине! Вечно они путаются под ногами! Ничего сами сделать не могут!

Я прислушался - моторы "Юнкерса" работали ровно и без перебоев. Посмотрел на приборы - все нормально. Взгляд назад - тоже - из самолета ничего не вытекает, ничто в нем не горит. Значит, шансы вернуться домой и сесть на твердую землю достаточно высоки. И вероятность того, что нам удастся потопить кучу купцов, заработав себе премиальные - достаточно велика. А может и к награде какой-нибудь представят. Хотелось бы, чтобы не посмертно…."

Как сказал бы телевизионный ведущий Сванидзе, комментируя данный отрывок мемуаров немецкого летчика: "Вот она суровая сермяжная правда войны, увиденная глазами человека высокой европейской культуры…" . И никого из читателей уже не удивит, что взгляд американцев на данные события будет иметь серьезные отличия от точки зрения немецкого летчика.

Что расскажет о данной атаке командир "Тускалузы"? Обратимся к его мемуарам, к книге "Арктический вояж":

"Похоже, что в штанах у меня было мокро. Я смотрел на картину разгрома, устроенную люфтваффе, и все это напоминало мне, ту латинскую девушку Монику, которую мы поймали ночью в нашем квартале, и беззастенчиво скопом лишили девственности и одежды.

Нужно отдать должное немецким летчикам - действовали они весьма и весьма профессионально, хотя и в строгом соответствии со своими старыми добрыми традициями. Они с ходу атаковали увиденные ими корабли, и атаковали достаточно успешно, не хуже японцев. Можно было подвести итоги их налета - два немецких эсминца потоплено, один тяжело поврежден. Так же тяжело поврежден и их флагман "Адмирал Хипер" - снизил ход, и на корме сильный пожар, который затруднит применение немцам кормовых орудий главного калибра.

Нас спасло то, что в момент появления немецких самолетов, мы не успели выйти из зоны сплошной облачности, и нацистские самолеты атаковали те корабли, которые обнаружили - немецкие. Они сделали за нас больше половины работы - численность немецкого соединения сократилась вдвое без каких-либо потерь с нашей стороны.

–  Изменение статуса!

Что еще за изменение? Ах, вот оно что - похоже, что немцы пытаются прикрыть отход своих поврежденных кораблей! Их два уцелевших эсминца, развернулись нам навстречу, и двинулись нам навстречу, но под сильным углом, пересекающимися курсами, ставя при этом дымзавесу - нечто вроде буквы "Х". За этой дымзавесой, вероятно их поврежденные корабли попытаются разойтись в разные стороны, затруднив мне преследование.

Красиво идут! Но нет времени любоваться! Суммарная скорость сближения кораблей составляет сейчас примерно 45 узлов. Необходимо организовать управление боем. Причем быстро! Проще всего предоставить инициативу командирам эсминцев - на подробные инструкции нет времени, да и всего не предусмотришь. Задача у них есть - уничтожить врага - и решать они ее будут самостоятельно. После войны меня критиковали за данное решение. Кто-то считал, что я должен был провести инструктаж, составить подробные планы. Зачем? Жизнь - это шоу, нужно уметь ярко импровизировать! В данном случае лучше было не мешать командирам кораблей, и заняться управлением "Тускалузы". Задачка простая - нас атакуют два эсминца, нужно составить схему ведения огня. Стрелять по обоим сразу, или по очереди? Каждый вариант имеет свои недостатки - стрельба по двум целям сразу, распыляет мощь крейсера, а стрельба по одному из кораблей, дает шанс второму эсминцу подобраться на дистанцию торпедного залпа - при условии, что его не остановит огонь моих эсминцев.

Я решил расправиться с эсминцами противника по очереди, начав с того, который находился на левых носовых курсовых углах. Почему именно так? Интуитивно - по часовой стрелке - вначале эсминец на "одиннадцать часов", затем эсминец на "час". А может быть и не интуитивно - "Урицкий", наиболее слабый из моих кораблей, шел именно с левого борта, в паре с "Родманом". По правому борту "Эммонс" с "Гремящим".

–  Бить по левому!
– отдал я команду артиллеристам.

Естественно, что не все орудия "Тускалузы" били по левому эсминцу нацистов - пятидюймовки правого борта стреляли по правому эсминцу. Должен заметить, что в морском бою принято применять две схемы ведения огня - по одной из них данные на стрельбу вводятся без погрешностей - то есть стрельба ведется в одну точку, и снаряды ложатся достаточно кучно. По другой схеме - вводятся небольшие поправки - в результате снаряды падают с небольшим рассеиванием. Каждая из схем ведения огня имеет свои достоинства и недостатки, и применяется в определенных ситуациях. Стрельба с рассеиванием, как это не покажется странным, эффективна в тех случаях, когда точное расстояние до цели установить трудно ввиду большой дальности и большой скорости перемещения целей. Стрельба в одну точку применяется при "устоявшейся дистанции и параметрах движения цели" на меньших дистанциях.

Левый эсминец вышел из строя после шестого залпа башен главного калибра - один или два снаряда с "Тускалузы" его видимо достали, он стал резко сбавлять ход и окутываться то ли паром, то ли дымом, то ли и тем и другим.

С правым нацистом пришлось повозиться - прежде чем его накрыли, он успел зацепить русский "Гремящий", попав одним из снарядов в кормовую артиллерийскую установку советского эсминца. Возможно, "Гремящему" пришлось бы несладко, но первый же залп восьмидюймовых орудий "Тускалузы" по правому нацисту, сбил последним прицел, и теперь уже им пришлось несладко, но нужно отдать должное немцам - они успели добиться попадания и в "Эммонс", в результате которого на кормовом мостике эсминца заполыхал пожар. Логика в действиях немцев была ясна - повредить как можно больше моих кораблей, чтобы они не смогли преследовать поврежденные немецкие корабли.