–  Какое там ничтоже сумняшеся. Не только сомневался, а чувствовал себя дурак дураком. Но ты сообрази: этот мой двойник, мой второй мозг, неведомый помощник из другого мира - зови, как хочешь, - ни разу меня не подвел. Он спас меня от банкротства, давал дельные советы, столько раз меня выручал. Кто же отвернется от своего доброго гения?

–  Кажется, понимаю, - сказал я.

–  Чего ж не понять. Игрок верит в свою удачу. Вкладчик, когда покупает акции, полагается на чутье. Но и удача и чутье могут изменить, а тут у меня штука верная и надежная.

Он протянул руку, взял телефон без диска, пытливо оглядел и опять поставил на стол.

–  Этот - один из первых, я давным - давно принес его домой, так он и стоит. Все годы я ждал, но он ни разу не позвонил.

–  Да ведь вам телефон ни к чему, вы и так обходитесь.

–  Думаешь, причина в этом?

–  Уверен.

–  Пожалуй, так оно и есть. Но иногда не знаешь, что и думать.

–  Ну, а эта фирма в Нью-Джерси - они вам пишут?

Шервуд покачал головой.

–  Ни строчки. Просто я отсылаю туда аппараты.

–  И расписок не получаете?

–  Никаких расписок. И никакой платы. Да я ее и не ждал. Когда ведешь дело сам с собой…

–  Сам с собой?! Так, по-вашему, фирмой в Нью-Джерси заправляет тот двойник?

–  Не знаю, - сказал Шервуд. - Ничего я не знаю, черт подери. Столько лет это гвоздем торчит у меня в голове, и все время я пытался хоть что-то понять, но так и не понял.

Лицо у него стало затравленное, и я от души его пожалел. Должно быть, он это заметил. Он вдруг рассмеялся:

–  Ты из-за меня не огорчайся. Вытерплю. Я что угодно вытерплю. Не забывай, мне заплачено с лихвой. Расскажи-ка лучше о себе. Занимаешься перепродажей недвижимости?

–  Да, и еще страхованием.

–  А заплатить по счету за телефон нечем.

–  Можете меня не жалеть, - сказал я. - Уж как-нибудь да выкручусь.

–  Чудно с вами, с молодежью. Почти никто не остался в Милвиле. Видно, ничто вас тут не держит.

–  Видно, что так, - согласился я.

–  Нэнси только вчера вернулась из Европы. Я ей рад. Тоскливо одному в пустом доме. В последние годы я ее почти и не видел. Училась в колледже, потом ударилась во всякую общественную деятельность, потом ездила по Европе. А сейчас вот хочет пожить дома. Надумала писать книжку.

–  Это у нее, наверно, хорошо получится, - сказал я.
– В школе у нее всегда были лучшие отметки за сочинения.

–  Она прямо помешалась на писательстве. Уже напечатала с полдюжины статеек в этой, как ее… в периодике. Знаешь, все эти журнальчики, которые выходят раз в три месяца и не платят авторам ни гроша, а только присылают несколько штук номеров. Прежде я про такие и не слыхивал. Статейки ее я прочитал, но это ведь не по моей части. Кто их там знает, хороши они или плохи. Наверно, что-то в них есть, раз напечатали. Главное, ради своего писания она поживет тут со мной, а мне только того и надо.

Я поднялся.

–  Пойду. Уж извините, засиделся.

–  Нет-нет, я рад был с тобой потолковать. И не забудь деньги. Этот мой двойник, или как бишь его, велел отдать их тебе. Я так понимаю, это вроде аванса.

–  Что за фокусы, - сказал я почти со злостью. - Деньги-то даете вы.

–  Ничего подобного. Они взяты из особого фонда, он основан много лет назад. Не годится мне одному снимать все сливки, ведь по-настоящему изобретения не мои. Вот я и стал откладывать десять процентов прибыли в особый фонд…

–  Наверно, тоже по подсказке того двойника.

–  Да, пожалуй… хотя это было так давно, что я уже и сам не знаю. Короче говоря, завел я такой фонд и все годы давал деньги разным людям, как подсказывал этот самый, который хозяйничает у меня в голове.

Я уставился на Шервуда во все глаза, невежа-невежей. Но уж очень это было дико: сидит человек и преспокойно рассказывает, как кто-то неведомый хозяйничает у него в голове! Свыкся он с этим, что ли, за столько лет? Нет, все равно непостижимо!

–  Я немало выплачивал из этого фонда, - невозмутимо продолжал Шервуд, - но все равно набралась кругленькая сумма. С тех пор как у меня в голове завелся сожитель, чего ни коснусь, все приносит изрядный доход.

–  И вы не боитесь мне про это рассказывать?

–  А чего бояться - что ты пойдешь болтать направо и налево?

–  Ну да. Только я болтать не стану.

–  Еще бы. Тебя просто поднимут на смех. Кто ж тебе поверит.

–  Никто, надо думать.

–  Брэд, - сказал Шервуд почти ласково, - не валяй дурака, черт тебя дери. Возьми-ка этот конверт и сунь в карман. Приходи когда-нибудь еще. Как захочешь, так и приходи - посидим, потолкуем. Чует мое сердце, что нам найдется о чем потолковать.