Шрифт:
— Тысяча извинений,— сказал он.— У вас можно сделать гигиенический маникюр.
Она оторвала взгляд от журнала и, с удивлением посмотрев на него, пригласила сесть в кресло напротив маленького столика, на котором были разложены щипчики, пилочки и ножнички разных размеров, а сама села на вращающийся кожаный стул по другую сторону стола.
— В наше время мужчины не следят за своими руками и редко делают маникюр,— пожаловалась она.— И это не правильно. От внешнего вида рук зависит многое.
Она мягко улыбнулась, и на щеках у нее появились ямочки.
После того, как руки Шлихта побывали в теплом мыльном растворе, она насухо протерла их полотенцем и начала удалять заусеницы, обрезать и подпиливать ногти.
— Лаком вскрывать? — спросила она.
— Бесцветным, если можно,— попросил он. Шлихт глянул на свои руки — на них было приятно смотреть.
— У меня к вам просьба,— сказал он.— Лак еще не высох. Боюсь, как бы не испортить маникюр. Откройте, пожалуйста, мою сумочку и достаньте деньги. Я хочу рассчитаться.
Его барсетка лежала на соседнем стуле. Она открыла ее и достала пачку долларовых купюр, перетянутую резинкой. Пачка была толстая и очень увесистая. Ее глаза округлились от удивления.
— Не удивляйтесь, я недавно прилетел с золотых приисков. Возьмите себе верхнюю купюру.
Она осмотрела пачку со всех сторон и вытащила из-под резинки пятидесятидолларовую купюру, а пачку аккуратно положила в сумку.
«Все,— подумал Шлихт,— рыбка на крючке». Она приняла его за жирного гуся, который сам лезет в кастрюлю. Ей остается только накрыть его крышкой. Она и не догадывалась, что вся пачка состоит из однодолларовых купюр, и только по бокам лежали два полтинника и сотка.
На прощанье он сказал ей:
— Вы такая женственная. Вас, наверное, муж на руках носит.
— Я не замужем,— ответила она просто.
Вечер они провели в маленьком, уютном китайском ресторанчике. Из ее рассказа он узнал, что она была замужем за преуспевающим бизнесменом. Но вот уже два года, как они разошлись. Бывший муж живет за границей, а она — в доме, оставшемся ей после раздела имущества.
Поздней ночью они подъехали к воротам двухэтажного особняка. Дом был из облицовочного кирпича, покрытый черепицей. Столярка — дубовая под лак. На крыше белела параболическая антенна. Участок с молодым садом был обнесен кирпичным забором. Ему везло. О большем он не мог и мечтать.
Проснувшись, он, как всегда, хотел сделать зарядку, но, вспомнив, что спортивный костюм остался в квартире, продолжал лежать на мягкой двуспальной кровати.
Лены, так звали его новую знакомую, рядом не было. Он начал анализировать свои действия за последние сутки. Вспомнив все до мелочей, успокоился. Не было сделано ни одной ошибки. Он был на высоте по всем параметрам. Оставалось закрепить успех.
Минут через десять пришла Лена и пригласила его в столовую.
— Сейчас иду, мое сокровище,— крикнул ей уже из ванной Шлихт.
Приняв душ и насухо растираясь полотенцем, он внимательно осмотрел все полочки в ванной. Зубная щетка была одна, а бритвенных принадлежностей не было. Это радовало. Одевшись, он вышел в столовую. Завтрак ждал на столе. Лена достала из холодильника бутылку шампанского и сказала:
— Давай выпьем за то, чтобы продолжение нашего знакомства было таким же, как и его начало.
Сделав глоток шампанского, она добавила:
— Я думаю, тебе надо переехать сюда. И не позднее сегодняшнего вечера.
Дважды предложение повторять не пришлось. Вечером он был у нее со всеми своими пожитками.
Три дня они сидели дома безвылазно. Лена позвонила на работу и взяла отгул. На четвертый Шлихт ненадолго отлучился. Вернувшись, он принес с собой сумку, в которой лежало десять пачек стодолларовых купюр и литровая банка золотых изделий. Показав ей все это богатство, он сказал:
— Лена, это все надо надежно спрятать.
Они спустились в гараж. На верстаке лежал обрезок толстой алюминиевой трубы. Шлихт молотком расклепал один конец трубы, сложил туда пачки долларов, добавив к ним доллары из барсетки и засыпав все золотыми изделиями, расклепал и второй конец.
— Лопата есть? — спросил он.
Лена ушла в сарай за лопатой, а он достал из-под верстака такой же отрезок трубы, внутри которого были старые газеты, засыпанные болтами и гайками. Второй отрезок трубы был также расклепан по концам, и его невозможно было отличить от первого.
«Сокровище» они вдвоем с Леной закопали в саду под деревом на глубину одного метра.
В ту ночь они сидели на кухне и пили чай. Лена не сводила с него влюбленных глаз.
— Леночка,— попросил Шлихт,— ни о чем не спрашивай. Через год мы все откопаем и будем сказочно богаты. Весь мир будет у твоих ног. Но не раньше. И прошу тебя — никому ни слова, иначе наша жизнь не будет стоить и ломаного гроша.