– Хорошо. Пора идти домой.

– Я уверена, что лорд Брэндон хочет вернуться к чаю в Дарем Холл.

– Поблагодари его за то, что он пришел.

– Я провожу Вас до дома, - сказал виконт.

– Хочешь поехать на моих плечах, Зак?

Его плечи всегда были желанной вершиной для племянников и племянниц. На Рождество юный Роберт даже до крови ударил Эндрю по носу, в битве за эту привилегию и, в результате, ему пришлось идти домой целую милю пешком, когда Эндрю ехал высоко на плечах виконта с победоносным видом и расквашенным носом.

И Закари не был исключением из правила. Через несколько секунд он уже сидел верхом на плечах виконта, с зажатой в руке лодкой.

Лорда Брэндона оставили с подозрением, что он повел леди Барбару на прогулку, которую она не планировала и, может быть, не хотела. Да и себе он предоставил небольшое двухмильное путешествие, о котором и не предполагал.

Почему? Спрашивал он себя, когда чай и веселая компания, и леди Ева ждали его в доме. И ответ найти было несложно. Он нашел родственный дух в этой женщине, которая любила и потеряла, и которая держалась за воспоминания, более существенные, чем его. И он, впервые за два года, обнимал женщину, и она хорошо чувствовала себя в его объятиях. Виконт Брэндон хотел узнать ее лучше, узнать, что она больше, нежели просто мать, которая любит и полностью сосредоточена на своем ребенке.

– Талавера,- произнес он.
– Начало войны.

– Он сразу прибыл туда?

– Да,- ответила она.

– Он очень хотел ехать. Зак едва поверил, когда пришло распоряжение. Конечно, он пытался скрыть свой восторг от меня, ведь мы должны были пожениться летом, и он знал, что задержка расстроит меня. Но он был счастлив, а я не показывала ему свое горе и тревогу.

– Теперь я рада, что не стала делать этого.

– Он знал о ребенке?
– тихо спросил виконт.

– Я не знаю.

Она улыбнулась с легкой грустью.

– Я получила только одно письмо от него. Но было слишком рано. Я ничего не слышала потом, и моего письма не было среди вещей, возвращенных его отцу.

– Я не знаю. Мне нравится верить, что он знал.

– Один из моих братьев сражался при Ватерлоо, - произнес он.

– Ему повезло, и он вернулся только с легким ранением. Но о том, что он хочет вернуться, мы узнали только через месяц, а до этого у нас были сведения лишь о его ранении.

– Мы понимали, что многие умирают от ран и лихорадки. Прошел целый месяц, прежде чем мы с отцом смогли добраться туда, найти и привезти его домой. Я знаю, что такое тревога. Это должно быть, было ужасное время для вас, особенно в вашем положении.

– Да, - произнесла она.

– Но мне ничего не говорили, до рождения Закари. Она улыбнулась сыну, который следил за ними, но не слушал взрослый разговор.

– Это чудо. У меня отняли одного, но взамен дали другого.

– Да, - подтвердил виконт.

– Вы любили его. Это было утверждение, не вопрос.

– Да, - сказала она.

Барбара посмотрела на него, на секунду притихнув.

– Вы знали, что ваша жена умрет, когда женились на ней? Сколько она прожила?

– Около двух месяцев,- ответил он.

– Все время она лежала в постели, бедная Анна-Мария. К счастью, ей было почти не больно. Только ужасная слабость и истощение. Но она всегда была слабой девочкой, хотя милой, терпеливой и веселой. Она никогда не жаловалась и не злилась на судьбу. В отличие от меня.

– Я почти умер от потери крови, когда в день ее смерти разбил окно, после того, как закрыл ее глаза.

– Мне повезло больше, не так ли?
– спросила она.

– Я не знаю, как жила бы без моего ребенка. Но я полагаю, что выжила бы. Вы же выжили.

– Долгое время,- произнес он.

– Люди даже не хотят, чтобы боль ушла. Кажется предательством существовать без боли, позволять себе хоть час прожить без мыслей об умерших.

– И это естественная боязнь забвения, словно это доказывает, что мы не по-настоящему любили их. Но, кажется, жизнь мудрее нас. Боль становится легче. И мы снова улыбаемся. Со временем, готовы жить снова.

– Да, - согласилась она.

Он сверху вниз посмотрел на нее. Но ничего не спросил. Это было бы дерзко. Есть ли у нее что-то или кто-то, чтобы жить не только для сына? Сможет ли она продолжать жить, как и он. Факт, что она была незамужней матерью, обрекал ее на жизнь на задворках общества навсегда. Был ли конец ее позору, как был конец его одиночеству?

– Танцевать, с тоской произнесла она, прежде чем он смог что-либо сказать, смотря в сторону, где показался вдовий домик.

– Как замечательно было бы танцевать.

Кажется, она внезапно поняла, что сказала. Она покраснела и посмотрела на сына.

– Он, должно быть, очень тяжелый.

– Закари, спускайся вниз, дорогой, беги вперед и открой калитку.

– Вы зайдете на чай, сэр?

– Я отсутствовал дольше, чем предполагал, - ответил виконт, спуская ребенка с плеч.

– Думаю, мне лучше вернуться домой. Но благодарю Вас за приглашение.