И поскольку центральная проблема, от которой в конце концов зависит решение всех остальных философских проблем, была усмотрена в исходных понятиях всякой науки -- в категориях, постольку философия в конце концов и сосредоточила все свое исследовательское внимание на проблеме категорий. Этим и было положено начало тенденции совпадения логики с диалектикой, как наукой о всеобщих формах существования всех вещей.

Именно в русле этой тенденции осуществлялись "поиски абсолюта" в немецкой классической философии. И Фихте, и Шеллинг, и Гегель пытаются отыскать абсолютное начало науки, такое "всеобщее основоположение", которое можно смело положить в основание науки с полной гарантией его абсолютной и единственной истинности. Таково "Я" в наукоучении Фихте, таково и "Бытие" логики Гегеля. В этих категориях идеалисты-диалектики старались установить такое всеобщее определение, которое могло бы служить прочным и надежным опорным пунктом всей дальнейшей, исходящей из него теоретической "дедукции" -- простейшую неразложимую далее категорию мышления, которая одновременно оказывалась бы простейшим выражением любой реальности, всеобщей и необходимой формы бытия любой вещи во вселенной.

Этот фундаментальный опорный пункт объективного теоретического мышления -- понятие, с помощью которого мыслится всякая реальность, данная в эмпирическом опыте, должна, согласно Гегелю, выражать всеобщую объективную форму существования всех вещей, -- простейшее и абсолютное условие, без которого ни одна вещь не может не существовать, ни мыслиться. И заслугой Гегеля в данном пункте было то, что он стал искать это понятие в истории развития мышления человечества, а дальнейшую "дедукцию категорий" сознательно рассматривал как выражение той необходимости, в русле которой совершается развитие мышления в его истории.

Правда, в этом пункте таилась и идеалистическая слабость его концепции. Усматривая развитие через противоречия только в процессе мышления и отрицая его за природой вне и независимо от какого бы то ни было мышления существующей, Гегель всю свою дедукцию категорий строит как выражение идеальной необходимости развития мышления, как выражение "саморазвития понятия".

Это и оказалось в истории философии тем пунктом, в ходе материалистической критики которого Маркс и Энгельс создали учение, рационально разрешающее проблему понятия и метода познания.

В материалистической диалектике рационально снята старинная противоположность "дедукции" и "индукции".

"Дедукция" перестает быть способом формального выведения определений, заключенных априори в понятии, и превращается в способ действительного развития знаний о фактах в их развитии, в их внутреннем взаимодействии. Такая "дедукция" органически включает в себя "эмпирический" момент -- она совершается именно через строжайший анализ эмпирических фактов, через "индукцию".

Но в данном случае название "дедукция" и "индукция" выражают лишь внешнее формальное сходство метода материалистической диалектики с методами рассудочной логики.

На самом деле это и не "индукция", и не "дедукция", а нечто третье, заключающее в себе, как свои "снятые моменты" и то и другое. Здесь они осуществляются одновременно как взаимопредполагающие противоположности, которые именно своим взаимодействием образуют новую, более высокую форму логического развития.

И эта более высокая форма логического развития, органически сочетающая в себе процесс анализа фактов, с процессом анализа понятий, и есть тот "метод восхождения от абстрактного к конкретному", о котором говорит Маркс. Это и есть та форма развития знания, которая единственно соответствует диалектике. Дело в том, что лишь с ее помощью объективная конкретность может быть воспроизведена в мышлении как реальность, исторически возникшая и развившаяся.

Как таковой, способ восхождения от абстрактного к конкретному ни в коем случае не есть лишь способ "изложения" готового, каким-то иным способом заранее полученного знания, -- как то не раз пытались представить ревизионисты учения Маркса, извращавшие метод "Капитала" в духе плоского неокантианства.*

* Так, например, истолковывает способ восхождения от абстрактного к конкретному Р.Гильфердинг. Приведя выдержку из "Введения" к марксовой работе "К критике политической экономии" ["Если идти первым путем, то полное представление испарится до степени абстрактного определения; при втором же -- абстрактные определения ведут к воспроизведению конкретного путем мышления"], Гильфердинг комментирует ее так: "Уже из этого видно, как неправильно приравнивать дедукцию и индукцию, как равноценные источники познания. Дедукция есть скорее лишь способ научного изображения, который действительно сможет перейти в конце концов от общего к изображению частного лишь при том условии, если в мышлении ему предшествовала "индукция". Называя марксов способ восхождения от абстрактного к конкретному "дедукцией" и, следовательно, толкуя его крайне односторонне, только с точки зрения его внешнего сходства с традиционно понимаемой "дедукцией", Р.Гильфердинг отрицает за ним достоинство метода исследования реальных фактов и сводит его к форме лишь изложения, лишь систематического изложения готового знания, "знания, которое само по себе якобы должно быть получено предварительно другим, именно "индуктивным" путем".

В том же направлении рассуждает в своей "Теории капиталистического хозяйства" и известный австромарксист Карл Реннер. Этот сводит существо способа восхождения от абстрактного к конкретному, примененного в "Капитале", к "манере изложения немецких философов", усвоенной-де Марксом от современной ему эпохи. Поскольку эта "манера изложения" стала совершенно чуждой нынешним поколениям читателей, Реннер и считает целесообразным заменить ее иной "манерой изложения". "Я не знаю ни одной книги, которая обязана была бы своим происхождением такой массе опыта, как "Капитал", -- говорит Реннер, -- еще меньше я знаю книг, изложение которых было бы, несмотря на это, столь дедуктивно и абстрактно" (стр. XIX)