Сходу проскочив пустую комнату воспитателей, он распахнул дверь, ведущую в столовую…

Открывшаяся перед его взором картина остановила его на бегу и заставила ухватиться за косяк.

Орда из полутора десятков вопящих и улюлюкающих мальчишек с оловянными мисками на головах и щетками щетиной подмышками наперевес, оседлав стулья задом наперед, загнала на стол и прижала к стене маленькую щуплую девочку с тощими серыми косичками.

Кроме глубокого медного котла, тоже не без опаски взирающего на происходящее двумя квадратными заплатками, союзников у нее не было.

– Сдавайся!..

– Ты окружена!..

– Твои защитники дали дуба!..

– Сыграли в ящик!..

– Отбросили копыта…

– Протянули ноги?..

– Пали на поле брани!!!

– Точно!

– …И теперь ты – наша добыча!..

– Не будет тебе пощады, вредная!..

– Не вредная, а противная!..

– Не противная, а хитрючая!

– Не хитрючая, а коварная!

– Какая разница?!

– Все равно вредная!..

– Не вредная, а противная!..

– Не противная, а хитрючая!..

– Вяжите ее, батыры!!!..

При этом призыве единственного мальчишки, на голове которого была надета не жалкая миска, а эксклюзивное кашпо с тремя кривыми львиными ножками, двое всадников авангарда выудили откуда-то из-за пазухи по куску узловатой бечевки, залезли с ногами на своих скакунов и потянулись к пленнице с угрожающими намерениями лишить ее свободы.

– Прекратите щипаться!..

– Стой смирно, противная!..

– Не противная, а…

Девочка с силой пихнула одного из нападающих в грудь, извернувшись, пнула под косточку второму, налетев при этом боком на котел, ойкнула, хотела наподдать под горячую руку и ему… Взгляд ее упал на то, что было внутри.

– Убери!.. свои!.. руки!..

– А-а-а-а!!!..

– Ой-й-й-й-й!!!..

– А ну!.. Кто!.. Еще!.. На меня!.. – молниеносно перешла от обороны к фазе активного наступления девчонка. – Трусы!.. Жалкие козопасы!.. Возомнившие!.. Себя!.. богатырями!.. Спасайте!.. Свои!.. Несчастные!.. Шкуры!..

– Оу-у!..

– Ох!..

– Ай!..

Под яростным натиском недавней жертвы батыры смешались, строй сломался, и кавалерийская атака захлебнулась.

Швабра, конечно, хорошее оружие, но против увесистой поварешки, к ручке которой к тому же прицепилась тощая, но чрезвычайно воинственно настроенная девчонка, шансов у батыров с подмоченной репутацией не было.

– Хан Чучум!.. Снегирча!..

– Мы так не договаривались!..

– Она поварешкой дерется!..

– И обливается!..

К жалобным голосам кочевников, лишившихся агрессивного запала, присоединился еще один, возмущенный, быстро приближающийся от двери спальни к месту побоища:

– Мыська!.. Так нечестно!.. Кто так играет?! Зачем ты на них накинулась? И мои слова говоришь? Ты – королевна Хвалислава, а королевич Елисей – я, сколько тебе можно повторять! И это я должен был напасть на них, а не ты!.. Я тебя должен был спасать!.. А не ты сама!.. В книге про такое не говорилось!.. Ты всё испортила!

И на арену боевых действий выскочил еще один мальчик – с узкой доской в правой руке и блестящей изнанкой крышкой котла – в левой.

– Сам изображай свою дурацкую Хвалиславу, Кысь! А я не хочу! И не буду! Ишь, хитренький! – вперила руки в боки и развернулась к новому действующему лицу развоевавшаяся девчонка. – Думаешь, если я – не мальчишка, то самые позорные роли можно сплавлять мне?! Я сама хочу быть королевичем Елисеем! Или ханом Чучумом! Или сотником Секир-баши! А всяких королев сопливых, вон, Воронья пускай изображает!

– Ее же только что убили!

– Ну, и что, что убили! Ее же не по-настоящему убили! Могла бы и поизображать!..

– А ты могла бы сразу отказаться!.. – присоединилась к дискуссии недовольная покойница, вынырнувшая из-за спины Елисея-Кыся.

– А я сразу отказывалась!..

– Плохо отказывалась!..

– Это я – Секир-баши!..

– А ты мне обещал, что в следующий раз ханом буду я!..

– А я – сотником!..

– Ну, хорошо, хорошо, только… Ха! Смотрите! Тут целое море воды скопилось! Давайте играть в завоевание Слоновьего королевства пиратами-бодуинами! – перекрывая ламентации недовольных кочевников и благородных девиц, под сводами столовой прозвенел хитрый голос Кыся. – Чур, я – королевич Елисей, а это – моя ладья!..

Обозрев в последний раз последствия набега кочевников – прижавшиеся к стенкам столы, перевернутые стулья, низверженный котел, разлитую воду и раскиданные швабры и миски, сбитые богатырским оружием половником, Иван, сгорая от противоречивых чувств, но, преимущественно, от вины, осторожно прикрыл дверь и на цыпочках направился к выходу. Малодушно, словно один из злополучных батыров неудачливого хана Снегирчи, он рассчитывал улизнуть, пока рядом не было никого из воспитателей и некому было осуждающе посмотреть на него и строго спросить, о чем он думал, когда пересказывал неокрепшим юным душам содержание такой опасной книги, и кто теперь всё это должен прибирать.