Кысь приподнял вихрастую голову с тонкой, как блин, но самой настоящей подушки, сжал три раза уворованный еще днем в столовой светильник-восьмерку и осторожно отогнул два пальца. Белый лучик света, обрадованный нежданной свободе, тут же вырвался из кулака и осветил его и несколько соседних кроватей, на которых тут же, как грибы после прохода грибника, выросли любопытные головы.

– Сейчас?.. – вопросительно просипел откуда-то справа, из темноты, Грачик и чихнул.

– Ты же не вылечился, – осуждающе прозвучал слева суровый голос Мыськи.

– Мне уже лучше! – возмутился простуженный мальчишка. – Жара-то нет!

– Зато чихаешь, как конь водовоза, – неодобрительно пробурчал Снегирча. – Ты же там всех…

– Тс-с-с-с!!! – яростно зашипел на него Кысь. Снегирча прикусил язык.

– А куда это вы собрались? В одну секунду вся спальня была на дыбах.

– Ночью нельзя на улицу выходить!

– Вы чё, сбежать хотите?

– Вы чё, дураки?

– А как вы отсюда сбежите?

– Через окно, как еще!

– Точно, дураки!

– Сами вы полоумные! – не вынес несправедливых нападок Кысь. – Никуда мы не сбегаем! Мы… по делам уходим! И скоро вернемся!

– А после этого мы все знаете, как заживем!.. – закашлялся Грачик. – Как сыр с маслом! Общество задумалось.

– Один сыр с маслом невкусно, – наконец, изрек общую мысль Векша. – Надо хлебушка хоть горбушечку.

– И колбасу, – поддержала его Воронья.

– И огурец соленый!..

– И помидору!..

– И рыбу копченую!..

– И укропу!..

– И петрушку!..

– И вештину!..

– И варенье!..

– Кто рыбу с вареньем ест? – выразителем всеобщих настроений снова стал Векша.

– Я… – нерешительно пискнул из левого угла Крысик. – Я бы всё с вареньем ел…

– Ты его так любишь? – уважительно склонил голову к плечу Снегирча.

– Ага… – робко кивнул Крысик. – Только не пробовал никогда… Но говорят, что вкуснее варенья только эта… вештина… а про нее уже Пчельник сказал.

– Ну, так вот, – авторитетно подвел итоги плебисцита Кысь. – Когда мы вернемся, то этой… вештины… с вареньем… у всех в городе будет просто завались. Понятно?

– Вы на продуктовый склад идете! – обрадовался Сусля.

– Ну… нет, вообще-то… – загадочно поджал пухлые губы Снегирча. – Но можно сказать и так.

– Ну, так мы с вами!

– Мы поможем!

– Чего это одни идут, а другие – нет!

– Тихо! – строго, не без основания опасаясь, что возобновившиеся возгласы быстро вернут к ним дежурного воспитателя, прикрикнул Кысь. – Идем только я, Снегирча и Мыська. Идем ненадолго. К утру вернемся. И всё расскажем. Честное богатырское. Это произвело нужное впечатление, и ребятня послушно замолкла. Если Кысь сказал «честное богатырское», значит, так оно и будет.

В волнующе-тревожной атмосфере шепотков и испытующе-завистливых взглядов трое разведчиков быстро оделись, выгребли из тайников под матрасами и подушками заготовленные припасы и, не оборачиваясь и не говоря больше ни слова, бесшумно отворили заранее проверенную и смазанную створку окна и исчезли во тьме.

– Уже скоро… – дрожащим шепотом дыхнула в ухо Кысю Мыська. – Еще два квартала пройти…

– Я знаю, – не оборачиваясь, кивнул тот и непроизвольно поежился. Не иначе, как от ночного заморозка.

– Ты это… не забыла? – попробовал и не смог заставить себя произнести неприятное колючее слово Снегирча.

– Что – это? – недовольно покосилась на него девочка.

– Ну… из двух букв… первая – «я»… последняя – «д»…

Мыська осторожно, будто в кармане у нее вместе с ядом находилась и змея, потрогала бок армячка.

– На месте.

– Не возражала… верява?..

– Д-да нет… – уклончиво повела плечом девочка, явно не желая разглашать подробностей дневных переговоров. – Сказала, что теперь проблем даже с самыми злыми собаками у меня не будет. Надо только бросить пару солинок на кусок хлеба и дать им сожрать. Кстати, хлеб у кого?

– У меня, – с болью в голосе отозвался Кысь.

При одной мысли о необходимости кормить вранежевых людоедов хлебом командира их маленького отряда передергивало, словно это ему подсыпали отравы. Но овощи собаки не ели, и поэтому альтернативой хлебу было только мясо, а это уже граничило со святотатством.

Через пять минут разведчики были на месте – напротив широкого, но захламленного заднего двора с его толпой разнокалиберных деревянных сараев различного назначения и архитектурных достоинств, каменой конюшней, пристроенной к ней вплотную коптильней, прилепленным неизвестным архитектором к другому крылу П-образного дворца свинарником и курятником, и тесным домиком из простого серого камня посреди двора – колодцем.