– Скорей!..

Разошедшаяся не на шутку бесконечная плита уже не просто росла – она падала, и отверстие, которое Иван мог удерживать, сужалось с каждой минутой. Руки его занемели от ударов, плечи отказывались повиноваться, пот заливал глаза, и сквозь стиснутые от напряжения зубы вырывалось уже бездумно лишь «скорей, скорей, скорей…». Остается четыре человека… Рубить, махать, сечь, кромсать, дробить… Не успеваю… Трое… Быстрей, быстрей, быстрей, не успеваю, опускается, опускается!.. Двое… КРАК!!! Меч!!!!!!..

Время вдруг испуганно замерло, словно пораженное всей невероятностью и ужасом случившегося, и огромными обиженными глазами Иванушка с отчаянием уставился на рукоять с торчащим неровным огрызком чудесного вороненого клинка в пару сантиметров. Меч… Плита!!!!!..

Краем глаза царевич успел заметить сжавшегося в ужасе перед стремительно опускающимся монолитом грузного Комяка, бросился к быстро уменьшающейся полоске тусклого ноябрьского света, рухнул на колени и подставил плечо.

– Быстрей, быстрей, я держу ее!!!..

– А ты?!..

– БЫСТРЕЕ!!!..

Министра постоялых дворов и туризма дважды упрашивать не пришлось. Он неуклюже опустился на четвереньки и скоро-скоро, по-собачьи, засеменил к проходу и протиснулся в угрожающе сужающееся отверстие. Один…

– Иван?.. Выходи?..

– …бы…стре…е…

– Но?..

– …бы…стре…

Последнему костею – однорукому министру транспорта – пришлось почти ползти, протискиваясь под неумолимой преградой и едва не задевая сражающегося с ней лукоморца, чтобы выбраться наружу.

Неуклюжие, трясущиеся руки постольцев подхватили его за подмышки и вытянули наружу. Все… И всё…

– Иван, выходи!..

– Выходи, скорей!..

– Мы поможем!..

– Хватай!!!..

– Тащи его!!!..

– …позд…

С леденящим душу звуком медная плита опустилась лукоморцу на грудь, закрыла проем и стала могильной.

– …Ой, нешто не успели? – нервно пискнула девочка с тоненькими косичками, едва высовывающимися из-под застиранного выгоревшего платочка.

– Да как не успели? Успели, все успели, – успокаивающе погладил ее по головенке Голуб и продолжал: – Наш-то парень пуще прежнего рванул, вперед вырвался, а приятель-то споткнулся, упал да приотстал. Посмотрел рудокоп: сам-то он выскочить успевает, а вот друг его запаздывает. Выхватил он тогда третью монету и засунул в щель между плитой и аркой. Заскрежетала плита, замедлилась чуток, на мгновение ока, на воробьиный носок, а друг его как раз подбежать-то и успел, да под нее поднырнул. Оба они на свободу и выскочили, как один. «Так ты, выходит, без денег совсем остался?» – спрашивает его товарищ. «А что деньги? Не жили богато – нечего и начинать.» «А как же коза, мурмелад, подарки матери с сестрой?» «Хорошая история – тоже подарок!» – смеется парень. – «Живы остались – уже счастье!» И только он хотел спросить у друга, как тот в неволе у горного духа оказался, как товарищ-то его и пропал, ровно в воздухе растаял!

– В смысле, совсем? – недоверчиво уточнила Воронья.

– Совсем, птичка, совсем, – усердно закивал старик. – Словно снежинка на сковородке.

– Так… как же… Они что, ненастоящие были? – захлопал короткими ресницами чернявый мальчонка.

– Морочные? – уточнил его сосед.

– Так, поди, это подземные мастера морок навели, вот что! – озарило Кыся.

– Точно они, больше некому!

– А я так с самого начала так и подумала, что дело тут нечисто, – приговорила сурово Мыська.

– И я! – поддержал ее Векша.

– И я тоже! – донеслось со всех концов проницательной аудитории. – И мы!

– А то откуда ему вдруг там взяться, второму товарищу-то? – рассудительно повел острыми плечиками Крысик. – Засыпало-то его одного!

– Наверное, я разумею, это кто-нибудь из мастеров лично был? – предположил лопоухий мальчишка с щербатой улыбкой.

– Или волшебство ихнее? – загорелись глазенки Векши.

– Не иначе, – с видом главных экспертов царства по вопросам волшебства закивала ребятня. – Без волшебства тут не обошлось, это как пить дать.

– Ну, а дальше-то что-нибудь было, дед Голуб? – вопросительно взглянул на старика Кысь. – Или тут вся сказка и сказывается?

– Ну, отчего же, – усмехнулся старик. – Конечно, было. Видится нашему рудокопу дальше, будто подошли к нему все три мастера, вложили ему в руку что-то, и пропали, словно и вовсе не бывали. А паренек как в себя пришел, глядит – лежит он у входа в свою шахту, а в кулаке сжимает три кошелька, с золотом, серебром и медью. Удивился он тут, само знамо, обрадел, побежал домой – мать порадовать да сестру, и другу такое чудо рассказать. А его-то товарищ как про деньги услыхал, то все дела бросил, в шахту прибежал, киркой пару раз махнул, и кучку породы на себя живехонько обрушил. Засыпало, вроде. Лежит, глаза закрыл, ждет. Случилось тут всё, как друг его рассказывал. Но как попал второй приятель в зал с сокровищами, так от ума и стал. Зачем ему три жалких кошелька, подумал он, ежели тут такое богатство под ногами валяется? Схватил ведро…