Шрифт:
– Thank goodness, he seems to suffer less… [434]
Этот случайный жест особенно обнадёжил Софи. Она не сомневалась больше в успехе и внутренне ликовала.
Адашев видел её только в профиль. Ему было невдомёк, что Софи взволнована, и казалось странным: почему она задумалась? Но флигель-адъютант даже не делал попытки заговорить.
Всякая женщина хорошеет от радостного волнения за любимого человека. Никогда ещё жена товарища не казалась ему краше и привлекательнее. Её ослепительная шея, плечо, выступавшее из пенистого бального корсажа, напоминали оживлённый классический мрамор. Он молча любовался.
434
Слава Богу, он как будто меньше страдает… (англ.).
Опера шла своим чередом. Первое действие близилось к концу. Замечтавшаяся Софи, убаюканная волнами сменявшихся мелодий, начинала забывать, где она.
Вдруг пение, оркестр, все звуки разом прервались на целых шесть тактов.
Софи, очнувшись, заинтересовалась: что происходит на сцене?
Поселяне и поселянки толпились перед мельницей. Между ними порывисто метался мельник. Дородного, благообразного старика будто скрючило и пригнуло к земле.
– О горе, горе!.. – вырвалось у него громким воплем. Обессилев, он покачнулся и тяжело упал перед суфлёрской будкой.
Хористы, размахивая руками, заголосили:
– Спасайте, спаса-а-айте её!..
Часть поселян окружила упавшего мельника. Другие побежали куда-то в глубь сцены.
Стонущие звуки скрипок и виолончелей заглушила звонкая медь вступивших духовых инструментов.
Для усиления заключительного фортиссимо [435] палочка капельмейстера исступлённо зарубила воздух на три четверти. Занавес опустился. Раздались дружные хлопки.
Адашев почувствовал на плече прикосновение руки в туго накрахмаленном штатском манжете. Сашок предлагал выйти вместе покурить.
435
Фортиссимо – музыкальное форте (сильно, громко) в превосходной степени – очень сильно.
Флигель-адъютант заколебался. Покинуть вдвоём ложу с дамами в первом же антракте граничило с неблаговоспитанностью.
Сашок нетерпеливо взял его за локоть.
– Je vous attends [436] .
Озадаченный Адашев привстал. Почему Сашок настаивает и волнуется? Ведь он не из тех заядлых курильщиков, для которых полчаса без папиросы невтерпёж.
Софи, презиравшая в мужчинах глупую привычку к табаку, сделала обиженную гримасу:
– Неужели дым – такое наслаждение?
436
Я жду вас (фр.).
Сашок с ужимкой поклонился:
– Все земные наслаждения – дым!
– Quel triste aveu [437] , – вмешалась в свою очередь Тата.
Но мужчины поспешно удалились.
Адашев глядел рассеянно кругом поглупевшим взглядом влюблённого.
В дверях аванложи Сашок не утерпел:
– La vie est belle ce soir, mon capitaine? [438]
На вежливо-скучающем лице его спутника заиграла помимо воли счастливая улыбка.
437
Печальное признание (фр.).
438
Ну что, ротмистр, сегодня вам жизнь улыбается? (фр.).
– Вы угадали… В моих ушах так и звенит сейчас тургеневское «мгновение, остановись, ты – прекрасно!».
– «Тургеневское» мгновение?!
Сашок с притворным ужасом сморгнул монокль.
– От кого другого, но от вас, Адашев, никак не ожидал!
Флигель-адъютант в недоумении остановился.
Обезьяньи глаза острослова скосились на него с нескрываемой насмешкой.
– Да ведь это слова Гёте!
Адашев покраснел и растерялся. Сашок не преминёт, конечно, высмеять его при всех, при Софи… Стало так стыдно, что вырвалось непроизвольно:
– Вот до чего я опустился!
Забыв свою придворную сдержанность, он схватил собеседника за отворот фрака:
– Мудрено ли, впрочем? Посудите сами: третий год в свите при нём почти неотлучно… Человеком перестаёшь себя чувствовать!
Со сцены раздался троекратный громкий стук. Всё было готово к традиционному чествованию бенефициантки. Адашев спохватился:
– Скажите поскорей: в чём дело?
– Теперь уже некогда. Nous risquerions de manquer le clou de la soiree [439] .
439
Мы рискуем пропустить гвоздь вечера (фр.).
Они поспешили к дамам. Царь, Столыпин и простые смертные были снова по местам. В зале возобновилось сдержанное выжидательное жужжание.
За опущенным театральным занавесом шли хлопоты и волнения. Сцену успели перерезать в глубину декоративным полотном, изображавшим пиранезиевскую перспективу [440] каких-то сказочных чертогов.
На задней половине подмостков стояла пыль, слышались глухие постукивания, беготня и сдержанная ругань. Потные уборщики в засаленных куртках спешно возводили княжеский терем второго действия.
440
Имеются в виду графические «архитектурные фантазии» итальянского гравёра Пиранези (1720 – 1778), поражающие грандиозностью пространственных построений.