Шрифт:
– Не интересуется он… А я вот вспомнила не вовремя, - вздохнула Лана.
– Не потому не вовремя, что ничего не узнала, а потому, что обидела хорошего человека, который не просто поболтать хотел, а душой болеет за нас. Да и за себя тоже. Она ведь наш постоянный автор. И какой!
– Мам, не расстраивайся, тебе нельзя. Don’t worry! Be happy!
– пропел он своим скрипучим подростковым голосом.
– Ну и хорошо, что ничего не узнала, а то мучилась бы от несправедливости.
Они уже подходили к своему дому, когда позвонил Олег и сообщил о благополучном прибытии к старшим Стечкиным.
– Завтра с утра поедем навестить Влада, а потом - к теще, а то уже сколько она внука не видела, - доложил он.
– Домой вас, я так понимаю, послезавтра ждать?
– Нет, завтра поедем. Не могу же я первый рабочий день прогулять.
– Отлично, маме привет от нас…
– А как же! Ну, ведите себя хорошо…
– Все, теперь уборка неизбежна, - закончив разговор, сказала Лана Платону.
Решила начать с кухни Стечкиных, но запах еды, простоявшей целый день на столе, вызвал уже привычную реакцию. Платон, увидев ее страдальческое лицо, отобрал у нее тарелки.
– Мам, если тебя так тянет на уборку, иди у нас в квартире чистоту наводи. К дяде Паше завтра все равно его домработница придет, не знаешь, что ли?
– Знаю, но кухню хотя бы надо убрать…
– Ага! И будешь каждые пять минут унитаз пугать… Иди, я сам. И ужин я тебе приготовлю. Иди уже! Телик посмотри или почитай.
– Ну, хорошо… А ты ничего у нас парнишка растешь, заботливый!
– Лана хотела потрепать сына по голове, но он увернулся.
– Пубертатный период, - вздохнула она и хотела уже уйти, но остановилась, нерешительно глядя на Платона, который сновал по кухне, деловито собирая со стола остатки утреннего пиршества.
– Тош, Тимка как-то не очень хочет сестренку… А ты?
Платон замер с посудой в руках, помолчал…
– Ну у тебя и вопросики, ма… Откуда я знаю?
– Он осторожно поставил обратно на стол башню из чайных чашек, повернулся лицом к Лане и нерешительно сказал: - Вот если честно, я пока ничего не знаю. Мне только тебя жалко.
– Знаешь, Тошка, что в тебе неизменно с самого младенчества - так это твоя правдивость, - со вздохом сказала Лана.
– Не понял, ты меня хвалишь или ругаешь?
– с подозрением спросил Платон.
– Хвалю, конечно, - опять вздохнула Лана и пошла в «кабинет-гостиную», прихватив из вазы большое зеленое яблоко.
На их половине Олег с Тимкой крупномасштабных сборов не устраивали, квартира выглядела вполне пристойно. Лана включила телевизор, взяла «пыльную» салфетку, начала протирать мебель. Трели своего мобильника она услышала не сразу, да пока еще отыскала его - опоздала ответить. Даже не посмотрев, кто это звонил, она нажала кнопку последнего непринятого вызова.
– Светочка, ты? Звоню-звоню, не отвечаешь… - услышала она голос капитана Васильева.
– Эдуард Петрович, как я рада вас слышать!
– Ты на меня уже не сердишься за мое недоверие?
– Да что вы, я такой виноватой себя чувствую. Ведь это из-за моих фырканий вы попали в беду.
– Да брось ты - в беду! Я уже дома, со мной все нормально. А Олег отбыл в Москву, я в курсе. Ты себя как чувствуешь?
– Все в норме, Эдуард Петрович.
– Хорошо… Ты Олегу передай: как приедет - пусть сразу мне позвонит.
– Хорошо…
– Ну, будь здорова!
– И вы тоже…
Ох, какой камень с плеч! Капитан дома и на нее не сердится! Что-то ей в последнее время часто приходится просить прощения. Надо в себе повнимательнее разобраться: может, она что-то делает не так?
В дверном проеме возникла Тошкина фигура. Каратист. Ходит, как кошка, бесшумно…
– Мам, картошку я сварил. Тебе ее чем полить - вареньем или зубной пастой?
– Маслом оливковым, остроумный ты наш. И в холодильнике, кажется, еще кислая капуста оставалась…
– Ух ты, прогресс - от зубной пасты отказалась, маслица попросила!
– Ну-ну, не преувеличивай степень моего безобразного поведения. Масло я и раньше ела. А вот тортика мне что-то впервые за отчетный период захотелось. Осталось там что-нибудь вроде бисквита в шоколаде и с вишнями?
Глава 19
Утром Павел, неоднократно поминая тлей всех цветов радуги, облачился в костюм от какого-то там Хьюго, повязал скромный галстук, который стоил приблизительно как отечественный автомобиль. «Офисная» одежда была для него мучением, при любой возможности он натягивал свитер и джинсы. Но такие «возможности» выдавались все реже. Ноблес оближ, тля зеленая! В крапинку, в полосочку…