Не сметь раскрыть себя перед ним. Перед вампиром. Но вытащить отсюда лишь его и перенести к себе – и значит раскрыться. Прошло много дней. Нельзя. Не должен. И не сможет оставить, потому что с такими ранами Рован не доживет до следующей ночи. Его лечить здесь точно никто не станет.

– Как милость – или как повинность. Считайте, как вам угодно. Я выпущу вас из темницы, а вы взамен остановите грядущую войну. За то, что похитили стража лабиринта, – мысль о войне пришла сама собой. Нужна была причина, и она найдена. Пустая, не имеющая значения.

Уйти, оставив портал, который отправит каждого туда, где тот чувствует себя в безопасности. Уйти, забрав лишь стража и артефакты, что способствовали похищению. Унести опасные побрякушки в лабиринт.

– Риз!!!

И выругаться на лазурного Ифи, который всё же умудрился выкрасть медальон, отобранный у рыжего. Риз заботится об этом эльфе? Это точно Риз? Что могло настолько изменить того, кто всё мироздание считал полем для игры? Во что теперь ты вздумал поиграть, Шим-Риз?

Возвращения из лабиринта всегда были непростыми. Погасить в себе ифирина и вернуться к изначальной сущности – сложно и выматывающе. И лишь один светлый момент в странной шуточке Ифи: раны затянулись, узор стихий впитал всю боль, не оставив даже тонких шрамов. Словно и не было ничего… Нет, не всю. Колючий ноющий клубок поселился в груди, и от этого не избавляет исцеление узора.

Нет, было. Были глаза. Синий пронзительный взгляд, который Аш не мог не узнать. И только ему одному известно, каких усилий стоило не сгрести в охапку Рована и не забрать с собой. В уют и безопасность собственного леса, куда никто не посмеет сунуться. А если сунется, то проживет недолго. Друид не любил повелевать миром, ему это казалось лишним, но он оставил себе собственный островок свободы. Свою грань всемогущества. Но только здесь, только в заповедном лесу.

И от всего этого в груди саднило еще больше. Каленым железом жгли слова Риза. Загадки. Пути. Осколки и ключи. Что же ты хотел мне сказать, самый беспокойный и несерьезный Ифи? Аш злился на шима, но на один вопрос он уже нашел ответ. Зеленые. Изумрудные, с солнечными искрами. Но их можно увидеть лишь в васильковых глазах вампира. Кровь, рождающая воспоминания. Ниточка, потянув за которую, эльф надеялся распутать весь клубок. И кожей чувствовал, как надвигается буря. И лес тревожно замер в таком же предчувствии, стараясь прикрыть своего хозяина от грядущей грозы.

Тайрен был в бешенстве. Средь бела дня приземлившись на филейную часть прямо посреди площади, на виду у всех, он разозлился еще больше, чем покидая тюрьму и негодуя на Шима. Франтоватый красавчик-эльф всегда гордился тем, что выглядел как с иголочки даже в похмелье. Сейчас же он был трезв, но его внешний вид заставлял горько сожалеть о лучших временах – падение при взрыве огненного шара и пребывание в камере не могли не сказаться на одежде. Местный законодатель моды и тонкого вкуса был похож на бродягу, нацепившего дорогие когда-то тряпки, но ныне потерявшие всю свою красоту. Естественно, это, а также то, что стал посмешищем для горожан, не могло прибавить Лису хорошего настроения.

Поскольку и так всё плохо и терять больше нечего, Тайрен решил не откладывать неприятный визит к вербовщику. Уж лучше сразу, сейчас, когда он злее шимовой матери, пойти и сознаться – чем выискивать на это силы потом, когда успокоится. С такими мыслями он ввалился в контору и с порога выпалил:

– Я провалил задание, задаток верну, как только побываю дома.

– Ептить, Лис, ты ли это?

– Он это, он. Это он так шутит. Не обращайте внимания, он не выспался, – почти пропел неведомо откуда взявшийся Ифи. Наемник тихо взвыл, ибо догадался: избавиться от мерзавчика, который при желании может появиться везде, где есть воздух, – будет проблематично. Но когда этот мерзавчик положил на стол то самое ожерелье, которое благополучно отобрал демиург, Тайрен взвыл в полный голос.

– Шутник, однако, – покачал головой оборотень, пряча ожерелье и выкладывая кошель с оплатой.

– Видишь, я исправляюсь, я уже хороший, – примирительно проворковал Шим, сгребая в лапки кошель и протягивая бывшему спутнику.

– УБЬЮ!!! – в ладонях Тайрена заплясало пламя. Нет, он, конечно, понимал, что ничего гаденышу не сделает, даже если очень сильно постарается, – но сдерживаться уже не мог.

– Эй-эй, убивай за дверью! – мгновенно отреагировал вербовщик, поняв, что паленым пахнет во всех смыслах, и «очень светлый» эльф вполне способен разнести контору в щепки. Ифи пожал плечиками и вылетел сквозь дверь. Разъяренный Тайрен ринулся за ним.

– Убью заразу! – Лис совсем рассвирепел – ему только разборок с демиургом не хватало для полного счастья и спокойствия на старости лет.

– Тай-тай, не злись, – пытался извиниться Ифи, уклоняясь от очередного огненного шара. Толпа на площади притихла и быстро рассосалась: желающих попасть под ярость эльфа не нашлось.

– Врал, ты мне всё время врал! Хоть что-то было правдой?! – он лютовал не столько из-за бед, грозящих свалиться на его рыжую голову после шуточек Шима, сколько из-за потерянной дружбы и доверия.