– Идем, если берешься. В таверне всё расскажу. Голоден, как волк, – кивнул Нэл юноше и развернулся к выходу.

Черные волосы беспокойной тревожной дымкой развевались по ветру; свернутый плащ перевешен через плечо. Аш стремительно шагал по тропинке, словно волновался, что сможет изменить решение и вернуться туда. В пещеру. К нему.

– Теперь домой? – спросила Ранко. В ее голосе слышалась тревога.

– Да. Но сначала зайдем к вербовщику. Нужно закрыть дело с вампиром и отправить деньги Нагайе, – ровным тоном ответил сумеречник, желая, чтобы спокойствие передалось и ей. Ничего ведь не случилось. Совсем ничего. Просто все его мысли были заняты вампиром и тем, что происходило ночью. Не с телом – с чем-то болезненным внутри Аша, в его душе. Смятение. Клочки воспоминаний. И никак не сложатся в одну картинку. Ускользающий образ. Ашу казалось, что если он увидит этот образ, то вспомнит всё.

– Ты только это хотела спросить? Если нет, то выкладывай, – друид попытался отвлечься от собственных мыслей и переключиться на ученицу.

Тучи, устлавшие весь небосклон, темнели, тяжелели, обещая скорый дождь. Аш был сам подобен грозовой туче и гнал себя по тропе всё быстрее и быстрее. Не чувствуя боли ран, щемящего заживления, бешено стучащей крови в висках.

«Бежишь? Да? Убеги от себя, попробуй. Может, получится. Может, сумеешь забыть, вычеркнуть проклятую одержимость только усилием воли. Давай, рискни. Что, не выходит?» – мысленные споры перемежались укорами и насмешкой над самим собой. И ни к чему не приводили. Он всё еще ощущал вздрагивающее тело в своих объятьях, всё еще сходил с ума от вкуса пьянящей густой темной крови.

Аш горько усмехнулся, понимая, что добровольно вступил на путь кровопийцы, что теперь испытывает такую же жажду. Полувампир. Может сдерживать себя. Но, святое небо, как это сложно. Оставалось только верить, что никогда не польстится на кровь других живых существ. Раз уж так сложилось, его пищей станут сами вампиры. А еще он понимал, что одного из них не сумеет убить, не захочет. Голубые глаза. Совсем как васильки. Такое странное совпадение. И запах мертвого шиповника, навсегда впечатавшийся в память. Не забыть, не перепутать никогда. Просто жить с этой памятью, кляня себя за собственную глупость. Нет, не ночью. Еще тогда, на берегу. Когда бездумно впился в шею Рована, когда позволил пить собственную кровь. Это было началом, а нынешняя ночь лишь расставила всё по местам. И врать себе, путая абрисы. Блики. Синие. Зеленые.

– Вопросов-то много, только не выскажу. Чистый поток эмоций, – призналась Ранко, помолчав. – Волновалась я. Может, и не зря даже… смотреть на тебя больно. Что происходит? – и, покопавшись в сумке, протянула учителю рунное кольцо: – Спрятала, чтобы не потерять, но всё равно чуть не посеяла…

– Зря волновалась. Что со мной станется? А за кольцо спасибо, что не забыла, – улыбнулся эльф, прогоняя тягостные мысли. Кольцо было действительно ценным. Вероятно, Нагайя это понимал, и потому не взял его в залог, поверив на слово: такая вещь не могла оказаться у кого попало. Без позволения владельца снять кольцо с его руки было невозможно – разве что с мертвого. Однако слухов, что кто-то сумел убить «хозяина Гинтры», до торговца не доходило; а значит, именно он, вполне живой, отправил посыльного с поручением.

Пещера с вампиром осталась далеко позади. Близился полдень второго дня после ухода из предгорий, когда Аш с Ранко миновали Проклятый лес – в кои веки по безопасной дороге, а не напрямик, – и вышли на большой тракт, ведущий к Нейтральной через клан людей. Недолго думая, сумеречник повернул к таверне.

– Ты ведь не против немного отдохнуть и перекусить? Мне необходимо хорошо поесть. – Он был прав: сидящий в нем зверь требовал немедленного насыщения, как из-за ранений, так и из-за двухсуточной гонки. От вампира сумеречник бежал еще быстрее, чем за ним…

Состояние дома заставило Тайрена открыть рот и похлопать глазами. Закрыть и снова похлопать. Впечатление было такое, будто постройку пытался пнуть ногой великан: крыша покосилась и местами осыпалась, разбросав битую черепицу по земле; окна вылетели из рам и грудой мусора спокойно почивали рядом с черепичным крошевом; кухонная утварь и большинство вещей из комнаты благополучно расположились там же – на траве у дома. Именно такую картину застал Лис по возвращении из долгих странствий.

– Ох ты ж! – присвистнул он, потеряв от изумления дар речи. То, что тут постарались не грабители, было слишком очевидно: они воруют, а не разрушают. И сразу же эльфу припомнилось землетрясение. И отчетливо померещилась чья-то тень в причинах произошедшего.

– Шим!!! – Тайрен был близок к тому, чтобы пристукнуть извлеченного из-за пазухи синего забияку. – Твоих рук дело? Лучше сам признавайся! – он негодующе тряс крылатую белку перед собой, словно намереваясь, как минимум, испепелить взглядом.

– Бе-бе-бе, – картинно обиделся Ифи. Ни малейшего проблеска страха, раскаяния или отрицания причастности не промелькнуло в аквамариновых глазах.

Соседи, наблюдавшие сцену возвращения наемника, тихонько подхихикивали – свои дома они привели в порядок еще неделей раньше, а над нерадивым Тайреном не грех было и посмеяться. Тем более, когда он ругается с белкой. Синей. Крылатой. Говорящей. Хихиканье сменилось немым изумлением, и дальнейшая сцена происходила в тишине со стороны случайных зрителей.