А теперь, страдая от люмбаго,

Ковыляет как орангутанг?

Но душа прекрасна по природе,

Даже пред годами не склонясь…

Молодость, к несчастью, не проходит:

В том-то и трагедия для нас.

1964

Не говорите мне о том, что старость

Мудра. Не верю в бороды богов.

К чему мне ум церковных старост,

Рачительных и грузных бирюков?

Их беспощадно бдительная хмурость

В кулак зажмет сердца до покрова.

У молодости собственная мудрость -

Любовь, которая всегда права.

Улетели дети из гнезда.

Вьют свое. Ты больше им не нужен.

Но последний час твой не настал:

Не убит судьбой ты, а контужен.

Вон могилы протянули ноги.

Я шепчу последнее «прости»…

В старости друзей не обрести,

В старости мы часто одиноки.

Не горжусь я мудростью змеи,

Мудрость эта — пятачок разменный.

Вымирают

сверстники

мои!

В этом… в этом что-то от измены.

С ними умирает пламя духа,

Родственного в красках и чертах.

Но остались у меня два друга:

Тихий океан и Чатырдаг.

Стоит только вспомнить мне о них,

Хлынет в душу радостная сила.

Что же я сединами поник,

Даже если смерть меня носила?

Смертный, я бессмертьем обуян!

Кто сейчас мой кругозор измерит?

Молодым мечтаньям не изменят

Чатырдаг и Тихий океан.

Во многом разочаровался

И сердцем очерствел при этом.

Быт не плывет в кадансах вальса,

Не устилает путь паркетом.

За все приходится бороться,

О каждый камень спотыкаться.

О, жизнь прожить совсем не просто -

Она колюча и клыкаста.

Но никогда не разуверюсь

В таком событии, как труд.

От требователен и крут

И в моде видит только ересь.

Но он и друг в любой напасти,

Спасенье в горестной судьбе.

В конце концов он — просто счастье.

Сам по себе.

Кто из нас помнит имя

Некоего Мирона?

Некоего Леохара?

А между тем

Один изваял Венеру,

Другой — Аполлона.

Что может быть выше такого забвенья?

Есть в судьбе моей женщина,

Каждый раз казавшаяся новой.

Нет, любовь не наслажденщина -

Этого не понял Казанова.

Но и выбрать одну

отныне и присно -

В этом нет еще истины.