Огонь — дарующий жизнь душе моей…

Вода — кровь, играющая в теле моём…

Земля — плоть и сердце моё…

Воздух — дыхание и воля моя…

Боль понемногу проходила. С хриплым выдохом, едва не падая от накатившей усталости, пропитала новую чистую повязку целебной мазью и наложила на искалеченный глаз. Теперь — только ждать. И надеяться, что дроу самостоятельно сможет восстановиться.

Щелчком пальцев я отпустила зелёные побеги-корни, которые тут же втянулись в недра матери земли. Бессильно опустилась на холодную траву, опершись на очень кстати оказавшийся поблизости ствол дерева. Всегда так… Немного магии — и ощущаю себя просто как после месяца каторжных работ. Усталая, разбитая, опустошённая. Труп ходячий, а не Охотница.

— Спасибо… — словно издалека донёсся тихий голос дроу. И помедлив — …Госпожа.

Сил хватило только на то, чтобы скорчить на лице подобие усмешки. Уже госпожа… Кто это сказал, что дроу не поддаются дрессировке? Надо просто уметь с ними обращаться. А, ну и бес с ним. Сейчас — спать.

Проснулась я непростительно поздно. Полдень уже входил в свои права. Первым делом по привычке потянулась проверить охранный круг и чертыхнулась сквозь зубы. Защита лопнула ещё вчера вечером, когда я разом ухнула весь свой резерв на одного конкретного дроу. Магия восстанавливалась в час по чайной ложке. Сечас бы меня хватило в лучшем случае на один полноценный файербол.

Предмет терзаний благополучно обнаружился у берега озера. Услышав, что я проснулась (тут только глухой бы не услышал), пружинисто поднялся на ноги и, подойдя поближе, чуть наклонил голову.

— И тебе доброго утра! — недовольно фыркнула я, разминая конечности. Блин, опять идти на охоту… а так хочется спокойного отдыха. Уууу, противный! Я покосилась на невозмутимого дроу, окончательно определив источник всех моих внеплановых мучений. Может его за пищей послать?.. Представила себе это зрелище, вздохнула и со скрипом встала. Почему не слышу аплодисментов за такой феноменальный подвиг?

— Сними повязку, — велела я. Дроу осторожно развязал плотную ткань. Немного повернул голову, чтобы мне было лучше видно. Я осмотрела рану, которая уже начала зарастать (на сей раз, к моему вящему облегчению, правильно) и отвернулась, чтобы прополоскать повязку и вновь пропитать её остатками целебного раствора.

— Можешь что-нибудь видеть этим глазом? — спросила я, роясь в сумке. Ну куда же подевался этот противный пузырёк?! Я же точно помню, что вчера убрала его обратно!

— Тени, — лаконично ответил мужчина.

Я только хмыкнула. Разговорчивый мне раб попался, просто слов нету!

— Болит?

— Нет.

— Врёшь, — констатировала я, протягивая ему ткань. Дроу умело обвязал её вокруг головы и поморщился. Ну, а что я говорила! — Если не болит, значит на излечение надежды нет. Неужели трудно хоть иногда говорить правду?

Молчание в ответ. Из моей груди вырвался тяжкий вздох.

— Имя-то у тебя есть?

— Рин, — секунду помедлив, отозвался мужчина. Достал откуда-то шнурок и стянул длинные, до пояса, чёрные волосы в хвост. Я невольно залюбовалась. Всё-таки дроу, как и эльфы, невероятно красивы. И человеческие потуги выглядеть хоть как-то прилично рядом с ними кажутся поистине смешными. И не одна высокая леди рыдала в комнате в платочек, провожая горящим взглядом эльфийские делегации… Хорошо, мне это не светит, так что и завидовать божественному великолепию нет смысла. Слова 'Ортея' и 'красота' просто до элементарного несовместимы. Ну что поделать, гоняясь за нежитью, эффектный маникюр и причёску не сделаешь. Да и махание мечом мало способствует хрупкости и изяществу. Я Охотница. И этим всё сказано.

— Чудненько, — я плеснула себе в лицо водой, чтобы проснуться окончательно, подхватила с земли лук и направилась в лес. Дроу шагнул было за мной, но я отрицательно покачала головой. — Лучше костёр разведи.

Вернулась я неожиданно быстро. Охота прошла на редкость удачно. Подкрепив свои скудные (ну с моей стороны, так точно невеликие) силы, мы расселись по лошадям и тронулись в дальнейший путь.

Последующие три дня проходили до умопомрачения одинаково. Проснуться, прозеваться и отправиться в лес за добычей. Вернуться, поесть, посмотреть, как продвигается регенерация у Рина и сменить повязку. К моему удовлетворению и гордости, дело быстро шло на поправку. К вечеру второго дня дроу уже мог видеть очертания предметов и цвета, а на третье утро только тонкая линия шрама напоминала о недавней ране. Ай да я!

Упорное молчание моего спутника сначало угнетало, потом стало навевать тоску, а потом я просто плюнула на безнадёжное занятие и больше не пыталась хоть как-то завязать разговор. В принципе я его понимала: сначала взяли в плен, затем продали в рабство какой-то полусумасшедшей девушке, которая непонятно чего от него хочет. И всё это сделали не кто иные, как люди, существа презренные и недалёкие. Мило. Просто так здорово, что рыдать хочется. Я утешала себя тем, что уже хотя бы не видела в глазах мужчины первоначальной неприкрытой ненависти ко всем человекоподобным. Освободить его я не могла. Не потому, что не имела права, а просто из-за того, что он бы не прошёл в одиночку сквозь вражеские территории до владений дроу. Да и мало ли на кого он наткнётся… Иметь на своей совести десяток смертей (просто так ведь не сдастся) мне совершенно не хотелось. Но держать при себе этого Рина постоянно у меня также не было никакого желания. Поэтому, определившись с маршрутом и наступив на горло собственному чувству самосохранения, я направляла лошадь на северо-восток, прямо к Заповедным лесам народа дроу. Если выживу… месяц буду отмечать.