Офицер повернулся, чтобы идти к себе в кабину.

— Стой!

Командир повернулся. Сопровождающий стоял на прежнем месте, направив в грудь командира ствол пистолета.

— Ты поведешь самолет туда, куда тебе предписано! — жестко сказал он.

Черный зрачок дула холодно и равнодушно приготовился выплюнуть заряд свинца. Командир почувствовал, как вдруг замерло сердце, как лицо густо покрылось каплями пота, как напряглась кожа на голове под волосами. Наверное, он побледнел.

— Это невозможно, — стараясь унять дрожь в голосе, сказал Воронов.

— Это меня не касается — что возможно, а что нет. Тебе сказано: лететь прежним курсом!

Несмотря на сковывающий его страх, командир довольно усмехнулся.

— Ничего не получится.

— Я тебя убью, — тихо пригрозил сопровождающий.

Каким-то невероятным усилием воли командир переборол себя. Очевидная безнадежность ситуации странным образом успокоила его. И страх сразу растворился в презрении к этому человеку.

— Что, сука, обгадился? — почти естественно рассмеялся он. — Ни черта у тебя не получится!

— Я убью тебя! — взвизгнул сопровождающий.

— Убивай! Но только тебе это не поможет! Нас сажают истребители-перехватчики. Мы от них избавиться никак не сможем.

— Врешь!

Полковник не счел нужным даже отвечать на этот истеричный возглас. Он опять повернулся и взялся за ручку двери пилотской кабины.

Он теперь только понял, какую сделал глупость, когда вышел сюда. Этот обалдевший от страха гад может ворваться в кабину и попытаться еще что-нибудь сделать, чтобы уйти от погони. Таким образом, именно он, командир, которому в обязанность вменяется забота о безопасности подчиненных, своим безрассудством, своим стремлением к истине подставил весь экипаж под опасность.

Теперь нужно было успеть вбежать в кабину и захлопнуть дверцу.

Не успел.

— Стоять! — кричал сопровождающий. — Ты все равно ничего не успеешь сделать.

Дверца уже была приоткрыта. Командир постарался успеть шагнуть в нее.

— Стрелять буду!

Воронов сунул руку в карман комбинезона и повернулся к сопровождающему. Ухватился за теплую ребристую рукоятку пистолета, потянул ее на себя. Сопровождающий заметил это движение и дважды нажал на спусковой крючок. В ровный, монотонный гул двигателей ворвались громкие хлопки выстрелов.

Командир почувствовал, как что-то горячее, тупое, сильно толкнуло его в грудь. Внутрь, сквозь ребра, в самые легкие, ворвалась острая боль. Он откачнулся, последним усилием воли повернулся, навалился на дверь, ухватился за ручку и, совсем уже падая, вогнал, впечатал дверь в проем.

Успев только выкрикнуть в привычную тесноту пилотской кабины:

— Я убит, ребята…

Сопровождающий еще мгновение смотрел, как подергивается сползшее на пол тело командира корабля, на размазанные по серой панели потеки крови.

— Что же делать? — вполголоса проговорил он.

Он вспомнил, как его инструктировал перед полетом Сергей Александрович Мизеранцев:

— Ты делай все что угодно, хоть самолет взорви, хоть всех до единого перестреляй, хоть сам ангелом на небо взлети — но чтобы груз этот не попал никому постороннему в руки. Понял? Если сделаешь это — из любого дерьма тебя выпутаю. Если же груз попадет не тому, кому надо — хоть весь Интерпол вокруг тебя сидеть будет, убью.

…И вот эта ситуация: нужно спасать груз. Но как?

На передней переборке сиял множеством лампочек пульт. За время полета от нечего делать и на всякий случай он довольно внимательно изучил его. Благо, каждая кнопка и каждый тумблер был тут обозначен необходимыми надписями.

Мужчина щелкнул тумблером открытия гермопереборки. Желтый щит в хвостовой части пополз вверх. Тревожно вспыхнула красная лампа «Отсек разгерметизирован».

— Какая высота-то? — вслух спросил сам себя мужчина. — Не задохнусь?..

И тут же вспомнил, что тут имеется высотометр. Вот он! Стрелка медленно ползла от риски к риске, показывая километры, в окошке, напоминающем спидометр, быстро менялись цифры метров. Так, высота уже меньше двух километров. Тут воздуха достаточно. Однако нужно поторапливаться: скоро начнут заходить на посадку.

Между тем, подчиняясь его манипуляциям, раскрылись створки в самом хвосте салона, там, где виднелись ступеньки в хвостовую кабину. А затем поползла, опускаясь, широкая полоса аппарели.

А внизу, в зияющей глубине, тянулся однообразно серо-желтый пейзаж.

Пора было действовать!

Мужчина попробовал было включить таль, закрепленный на длинном, тянущемся вдоль потолка всего салона, рельсе. Однако скоро отказался от этой попытки — не сумел разобраться с пультом управления. Тогда он подошел и начал просто сбрасывать тяжеленные ящики на покатую аппарель грузовой рампы. Один за другим они соскальзывали вниз, срывались в зияющую пропасть, мгновение еще были видны, темными точками падающими вниз, и только тогда исчезали из вида.