Ларик, благодаря Пеку, кроме искусства кулаками махать научился еще кое-каким полезным вещам. Более образованный приятель раскрыл ему тайны сложения и вычитания, умножения и деления, и поэтому Ларик, вооруженный математическими знаниями, регулярно требовал у папаши Влоба отчета о том, куда двигаются и как растут его сбережения. То же самое делал и Пек, но больше для того, чтоб довольно поулыбаться, услыхав о приросте капитала. У Ларика же были другие причины холить и лелеять 'кубышку'. Ларик задумал жениться…

Его невесту звали Злата. Она была дочкой богатого мясника и обладала той замечательной внешностью, которая нравилась Ларику: высоким ростом, крепкой фигурой, пышной грудью, круглым румяным лицом, большим улыбчивым ртом и огромными глазами голубого цвета. Еще — толстыми золотистыми косами. Кроме того, Злата имела веселый нрав, не стеснялась задорно хохотать, и ей в приданое отец обещал одну из двух своих мясных лавок. Конечно, такое наследство было немаловажно для Ларика. 'Моя мечта' — так называл он Злату.

Встретились молодые люди на проводах зимы — на празднике Воротее.

Отмечался он каждый год по всей стране и длился целую неделю. Люди в городах и деревнях весело встречали март-месяц, когда солнцу птоложено воротить земле тепло и ласку. Потому и назывался этот старинный праздник Воротеем. Полагалось варить кашу из оставшегося в запасах желтого пшена, щедро заправлять ее сливочным маслом, пить золотистые меды, угощать всех встречных и угощаться самим, ходить в гости по родне и соседям и привечать гостей у себя. На длинных шестах в те дни носили горящие колеса — символ жаркого солнца, красные флажки — символы огня, разжигали огромные костры и бросали туда старую глиняную посуду и соломенные куклы, изображавшие зиму и мороз.

У молодежи всех земель Лагаро Воротей считался одним из любимых праздников — в эти дни песен, плясок и забав всяких было сверх меры. Тут тебе и снежные войны, и качели-карусели, катание на санях, лепка дивных зверей и людей из снега, кулачные бои, шумные хороводы с прибаутками и, конечно, поцелуи, объятия, любовь.

Илидол не отставал от традиций.

В тот Воротей Ларик здорово наворотил во время кулачных боев. Тогда, как и каждый год, молодые горожане поделились по кварталам, посбрасывали с плеч куртки, полушубки, и пошли стенка на стенку, показывая свою удаль девушкам. Прелестницы же, раскрасневшиеся, с бубликами и пирожками в розовых пальцах, наблюдали за битвою, хохотали и пищали, и от страха, и от веселья.

— Эх, подходи, кому еще не навалял! — зычно приглашал Ларик, выгодно отличаясь среди других парней ростом, размахом плеч и величиной кулаков. — Эх, люлей много — никому не пожалею! Подходи — навешаю! — а сам все посматривал на высокую, пышногрудую красавицу в красном полушубке и в овчинной шапке, что заливисто хохотала, открывая розовый рот, не пряча крупные белые зубы — это и была Злата, мясникова дочь.

Засмотревшись, получил и Ларик люлей — бровь ему какой-то ловкач кулаком разбил. Но это была мелочь, потому что красавица-хохотушка испуганно ахнула, когда его ударили. "Распереживалась, стало быть, в душу я ей запал", — довольно подумал парень и пошел на радостях молотить всех встречных и поперечных пудовыми кулаками. И его сторона легко победила на Воротее. Зрители осыпали их сластями и мелкой монетой.

Злата, в самом деле, сразу заприметила белобрысого крепыша. А после боя, когда Ларик подбирал да надевал свою куртку, подошла и вытерла ему бровь белым платочком. Так и пошли у них знакомство и симпатии.

Ларик теперь каждый свободный день бегал к дому Златы, бросал в ее окошко букеты и птичек из голубой бумаги (такое послание означало, что парень тоскует по девушке, как пташка по ясному небу), а когда красавица выглядывала, улыбался и кланялся. А вечером приглашал ее гулять на главный городской мост: туда-сюда, под ручку, раскланиваясь с такими же встречными парочками. Мост этот, кстати, в Илидоле не зря назывался Свадебным. Там парни 'вываживали и выгуливали' своих невест.

Через месяц ухаживаний девушка познакомила Ларика со своим отцом. Мясник без особой радости узнал, что возможный зять — кулачник из 'Тумачино', но, видя, что он полюбился единственной дочке-красавице, поворчал и поставил условие:

— Деньжат накопи. Как двадцать золотых в твоем кошеле заведется, так свадьбу и сыграем. А то с моей стороны вам подарок — лавка цельная, а с твоей стороны — что? Тем более, подъемные вам понадобятся на первое-то время. Вот ты про них и подумай.

Ларик на уговор согласился, хоть двадцать золотых были весьма большими деньгами — за четыре золотых хорошую дойную корову можно было купить и горя не знать. С тех пор начал парень на всем экономить: реже пиво с друзьями пил, не спешил одежду и сапоги обновлять, а с папашей Влобом договорился, что тот его сбережения в первую очередь будет в торговлю пускать…

Так уж получалось, что уже семнадцать полновесных золотых дукатов лежало в схроне у папаши Влоба для славного кулачника Ларика, и не очень-то парню улыбалось потрошить кошелек тогда, когда до заветной свадьбы было рукой подать.

— Да что с тобой, братец? — опять толкнул его в бок Пек. — Не морщи сильно брови, приятель мой суровый. Всех денег не заработаешь, а общему делу помочь — это здорово!

— Поди-ка сюда, братец Пек, — и Ларик, не очень дружелюбно ухватив юношу за шиворот, потащил его в соседний проулок, где было безлюдно — все горожане до сих пор толпились на Каменной площади. — Разговор есть.