— Прежде чем ты уйдешь, — сказал он, — я хочу, чтобы ты рассказала, как ты предала своих друзей.

— Она не предавала, — вмешался Билл. — Она все выдумала.

Бэрфут наклонился ко мне, обнял за плечи и усадил меня назад на стул.

— Что ж, — сдалась я, — я позволила им умереть. Особенно Тиму.

— Тим не мог избежать смерти, — произнес Бэрфут. — Он поехал в Израиль, чтобы уметь. Он этого хотел. Смерть-то он и искал. Поэтому я и сказал, что, быть может он нашел то, что искал, или даже еще лучше.

Потрясенная, я ответила:

— Тим не искал смерти. Тим так отважно противостоял судьбе, как никто другой, кого я знала.

— Смерть и судьба не одно и то же. Он умер, чтобы избежать судьбы, потому что та судьба, что шла за ним, была хуже смерти в пустыне Мертвого моря. Вот почему он искал ее, и ее-то он и нашел. Но я думаю, что он нашел нечто получше. — Бэрфут обратился к Биллу: — А ты как думаешь, Билл?

— Я предпочел бы не говорить.

— Но ты ведь знаешь, — настаивал Бэрфут.

— О какой судьбе вы говорили? — спросила я его.

— О той же, что и у тебя. О судьбе, что постигла тебя. О которой ты знаешь.

— И что это за судьба?

— Потеряться в бессмысленных словах. Знаток слов. Без всякой связи с жизнью. Тим глубоко завяз в этом. Я прочитал «Здесь, деспот Смерть» несколько раз. В ней ничего нет, совершенно ничего. Лишь слова. Flatus vocis, [98] пустой звук.

Через какое-то время я ответила:

— Вы правы. Я тоже ее читала. — Как это было верно. Как ужасно, прискорбно верно.

— И Тим понимал это. Он говорил мне. Он приезжал ко мне за несколько месяцев до поездки в Израиль и говорил об этом. Он хотел, чтобы я рассказал ему о суфиях. Он хотел поменять смысл — весь смысл, что он обрел за всю свою жизнь, — на нечто другое. На красоту. Он рассказал мне о пластинке, что купил у тебя, но так и не смог послушать. «Фиделио» Бетховена. Он всегда был слишком занят.

— Тогда вы знали, кто я. Еще до того, как я сказала вам.

— Поэтому я и попросил тебя подойти ко мне. Я узнал тебя. Тим показывал мне снимок — тебя и Джеффа. Но сначала я не был уверен. Ты похудела.

— А, у меня ответственная работа, — ответила я.

Вместе с Биллом Лундборгом мы возвращались через мост Ричардсона в Ист-Бей. Мы слушали радио, бесконечную череду песен «Битлз».

— Я знал, что ты пытаешься найти меня, — сказал Билл, — но дела мои шли не очень-то хорошо. В конце концов мне поставили диагноз — то, что они называют гебефренией.

Я сменила тему:

— Надеюсь, музыка тебе не наскучила, я могу в выключить.

— Мне нравится «Битлз».

— Тебе известно о смерти Джона Леннона?

— Конечно. Об этом все знают. Taк ты теперь заведуешь «Мьюзик».

— Ну да. Мне подчиняются пятеро продавцов, и у меня неограниченная покупательная способность. Я получила приглашение от «Капитол Рекордз» переехать в район Лос-Анджелеса, в Бербанк, я полагаю, и поработать с ними. В розничной торговле пластинками я достигла вершины, заведование магазином — это все, чего здесь можно добиться. Ну если только еще купить сам магазин. А у меня нет денег.

— Ты знаешь, что означает «гебефреник»?

— Да, — ответила я и подумала, что знаю даже происхождение слова. — Геба — греческая богиня юности.

— Я так и не вырос. Гебефрения отличается слабоумием.

— Наверное.

— Если ты гебефреник, то происходящее смешит тебя. Смерть Кирстен показалась мне смешной.

Тогда ты действительно гебефреник, сказала я про себя, ведя машину. Потому что в ней не было ничего смешного. Вслух я спросила:

— А смерть Тима?

— Ну, кое в чем и она была смешной. Эта маленькая коробка на колесах, «датсун». И две бутылки коки. Наверное, у Тима и обувь была вроде моей. — Он поднял ногу, чтобы продемонстрировать свои «Хаш паппиз».

— Как минимум.

— Но в общем, — продолжил Билл, — она не была смешной. То, что искал Тим, не было смешным. Бэрфут ошибается относительно того, что искал Тим. Он не искал смерть.

— Не сознательно. Но, может, подсознательно искал.

— Чушь. Вся эта подсознательная мотивация. Рассуждая таким образом, можно утверждать все что угодно. Можно объяснить любую мотивацию, какую хочешь, потому что проверить-то нельзя. Тим искал этот гриб. Конечно, он выбрал смешное место для поисков гриба — пустыню. Грибы растут там, где влажно, прохладно и где есть тень.