А на суше продолжалась война. Царь решил обзаве­стись еще одним портом и в 1575 году после успешной осады овладел важной крепостью и портом на западном берегу Балтийского моря, Пернов. Спустя два года цар­ское войско подошло к Ревелю и начало осаду крепос­ти. Царь лелеял надежду заиметь прекрасную гавань на выходе из Фикусова, то бишь Финского, залива и начать здесь строительство кораблей. Вскоре русские полки овладели всей Прибалтикой, кроме Риги и Реве­ля. Но осада этих приморских крепостей оказалась бе­зуспешной. Мощные крепостные стены надежно защи­щали Ревель и Ригу. Добротная артиллерия имела все время запасы пороха и припасов, войска и горожане не испытывали недостатка в провизии. Обе крепости по­стоянно и беспрепятственно снабжались морским пу­тем. Против русских полков выступили объединенные силы Речи Посполитой, Швеции в союзе с Турцией, при поддержке Саксонии и Бранденбурга. В результате трех походов их войска взяли Нарву, Ивангород, Копо-рье, Ям, отрезали русские земли от моря. Ливонская война, несмотря на неудачу, показала возможность вы­хода России к морю. Иван IV был первым, кто наяву показал осуществимость этой задачи. Его усилия заме­тили и высоко оценили в Европе. «Он был настойчив в своих попытках против Ливонии, — верно подметил К. Маркс, — их сознательной целью было дать выход России к Балтийскому морю и открыть пути сообще­ния с Европой. Вот причина, почему Петр так им вос­хищался!»

Но не только правители «всея Руси», а и незнатные русские люди, с присущей им страстью быть первопро­ходцами, устремлялись к морю. На утлых, кое-как по­строенных судах они промышляли морского зверя, ры­бу, постепенно продвигаясь на восток вдоль побережья Ледовитого океана, обустраиваясь в устьях Печоры, Оби, Енисея.

На Руси тем временем близилась Смутная пора. Ивана IV сменил болезненный Феодор Иоаннович, по­следний царь из династии Рюриковичей.

После Федора престол занял Борис Годунов, его сменил Василий Шуйский, и началось междуцарствие на Руси. Воспользовавшись безначалием, соседи на Се­вере захватили все прибалтийские земли и напрочь от­резали Россию от Балтийского моря.

С избранием на царство Михаила Романова поутих­ли распри в русских землях. А через Русь тянулись торговые пути на Восток. В 1634 году в Москву пожало­вало посольство из далекой Голштинии. Герцог Фрид­рих испрашивал позволения построить в России кораб­ли для налаживания торгового пути по Волге и Каспию в Персию, славившуюся шелковыми товарами. Дело для Руси было новое, но следовало извлечь выгоду для себя, позаимствовать у иноземцев навыки в корабель­ном строении.

Грамота царская нижегородскому воеводе Шереме­теву гласила: «А по нашему указу договорилися бояре наши с голштинскими послы, что ходити им в Перейду из Ярославля Волгою на десяти кораблех, а корабли им делати в нашей земле, где такие леса, которые к тому делу годные найдут, а тот лес покупати у наших людей вольною торговлею, а плотников к тому корабельному делу, к их корабельным мастерам в прибавку, наймать наших подданных охочих людей и наем им платити, по договору с ними, вольною торговлею, а от тех плот­ников корабельного мастерства не скрывать. И били нам челом голштинские послы, чтобы нам пожаловати велети им те корабли делати в Нижнем Новгороде…» В конце июля 1636 года трехмачтовый, плоскодонный корабль, названный «Фридериком», тронулся в путь вниз по Волге. Худо-бедно, то и дело натыкаясь на ме­ли, судно доплыло до Астрахани. С попутным ветром, подняв паруса, отправились по незнакомому Каспию на юг. Поначалу погода благоприятствовала новоиспе­ченным мореходам. Спустя три недели, в середине ноя­бря, море начало штормить, обшивка «Фридерика» да­ла течь, судно повернуло к берегу и стало на якорь. Ве­тер крепчал с каждым часом, крутые волны неистово колотили плохо закрепленные доски обшивки, течь увеличивалась. Пришлось просить помощи с берега, спасать товары и людей. В конце концов обрубили якорный канат, подтащили плоскодонное судно на от­мель и, пока стихия доламывала «Фридерика», успели перенести на сушу ценную поклажу и обойтись без по­терь людей. Дальнейший путь в «Перепаду» купцы продолжили по суше. Так закончилась первая попытка наладить морской путь в страны через Каспий.

Узнав о погибели «Фридерика», и без того болезнен­ный царь Михаил загрустил, но ненадолго. Приобод­рился он с появлением в царских покоях думного дья­ка Посольского приказа.

— Добрые вести, государь великий, от атамана Войска Донского, — с глубоким поклоном, коснувшись рукой ковра, произнес дьяк и протянул царю свиток.

Приподнялись царские веки, притомленные после­обеденным отдыхом.

— Зачти, пожалуй.

— Государю нашему и великому князю всея Ру­си, — монотонно начал думный дьяк, читая донесение с дальних южных рубежей. Атаман сообщал, что ту­рецкий султан задумал со своим яя псалом, крымским ханом, совершить очередной набег на донские земли. О злых умыслах турецких проведали донцы. На каза­чьем Кругу, общем сходе казаков, порешили едино­душно в этот раз спуску туркам не давать. Не мешкая, казаки собрались и выступили в поход с твердым наме­рением изгнать янычар с донского устья.

Летом 1637 года казаки осадили главную крепость турок, Азов. Турки не ожидали нападения, но бились насмерть. Казаки одолели и штурмом взяли турецкую твердыню. Отныне войскам султана и крымским тата­рам отрезан путь для набегов на донские земли, а Русь впервые вышла к южным морским рубежам…

— Што желают атаманы? — вяло спросил царь.

— Холопы твои, государь великий, просят принять новые земли у моря Азовского под свою руку. Царь скосил глаза на стоявшего справа боярина.

— Азов-то далече, государь, нам он ни к чему, одначе ежели просят, то можно. Токмо забот бы не бы­ло, — рассудил боярин, — пущай пользуют.

— Отпиши о том атаманам, — отпуская дьяка, рас­порядился царь.

Три года казаки сторожили крепость, выходили на челнах в море, промышляли рыбу, отгоняли крымских татар. Но султан за морем и не помышлял оставлять Азов в руках «неверных». Сначала послал к царю свое­го посла, хотел вернуть крепость. Казаки перехватили турецкого гонца, лишили жизни самого посланца сул­тана и всю его свиту.

Ранней весной 1641 года в бухте Золотой Рог, на ту­рецкой эскадре, флагман, капудан-паша, собрал капи­танов. Держал перед ними речь:

— Моря Черное и Азовское испокон веков были вотчиной высокочтимого султана нашего. Неверные, звери лютые, казаки донские да волжские, третий год, как отняли разбоем у высокочтимого султана Ибраги­ма Азов-город. Напали на нас гяуры подобно волкам го­лодным.

Капудан-паша вошел в раж. Глаза его сверкали. Раздув ноздри, он тяжело дышал, изрыгая проклятия, обращенные к невидимым врагам. Потом он вдруг за­молчал и преобразился. Положив руку на эфес болтав­шейся сбоку сабли, капудан-паша успокоился, голос его чеканил угрозы.