Шрифт:
— Ну показывай, что у тебя стряслось, — хмурясь, сказал Сенявин.
Спустившись на нижнюю палубу, Ушаков стал на колени перед зияющей чернотой снятого с петель люка. Скинув кафтан, Ушаков закатал до плеча рукав рубахи и привычным движением опустил руку в булькающую внизу воду. Повертев рукой из стороны в сторону, он вынул руку из воды и с улыбкой протянул указательный палец адмиралу. Глядя на измазанную гнилью ладонь, Сенявин покачал головой.
— Ну и ну-у, — протяжно произнес он, — здорово Червяки жрут древесину. Такого я на Дону не видывал. И много ли сожрали, черти?
— Почитай, ваше превосходительство, треть днища заменять надобно. Кренговал помаленьку «Морею» с борта на борт.
Вытерев руку о лежавшую рядом парусину, Ушаков, согнав улыбку, вытянулся перед адмиралом.
— Куда денешься, — произнес Сенявин, — пойдем со мной, отобедаем на «Таганроге». Там и потолкуем.
За обедом Сенявин нахваливал Балаклавскую бухту, которую перед тем обошел вокруг. Взбирался на крутую гору, слева, перед входом, на ее макушке белели камнями какие-то древние развалины.
— Сие, сказывают, остатки башни Генуэзской, — пояснил Ушаков, — древние греки ее сооружали.
— Вишь ты, — удивился Сенявин. — Стало быть, наши православные сородичи прежде татарвы здесь обитали?
— Справедливо заметили, ваше превосходительство, — ответил Ушаков, — подобно и Константинополю — Цареграду, который ныне басурмане Стамбулом прозывают на свой лад.
Выпив за столом по чарке, от которой Ушакову было неудобно отказываться, Сенявин, вникавший в жизнь своих подчиненных не только на палубах кораблей, бесхитростно произнес:
— А сказывают, ты хмельным не балуешься. Ушаков не смутился, наоборот, ответил шуткой:
— Пить — пей, да дело разумей, наставлял меня в свое время тятенька.
— И то верно, — согласился Сенявин, мешая ложкойдымящиеся щи, — одначе в Балаклаве, видимо, не токмо гавань добрая, но и похлебку есть из чего наваристую спроворить.
— Служители нахваливают, а мы с татарами по этой части общие интересы соблюдаем, — степенно, по-хозяйски объяснил Ушаков.
Когда Сенявин в очередной раз с похвалой отозвался об удобной стоянке в Балаклаве, Ушаков, вспомнив о чем-то, проговорил:
— Сказывают, ваше превосходительство, верст десяток отсюда, подле деревеньки Ахтияр, намного лучшая и просторная гавань расположена.
Сенявина эта новость заинтересовала. Перед убытием он приказал отрядить грамотного штурмана, проверить и положить на карту бухту у Ахтияра.
— Возьмет пускай палубный бот да все промеры исполнит как следует. Крым-то покуда татарский, а глядишь, и под нашу руку отойдет. Все сие и сгодится.
— Есть у меня штурман исправный, Батурин Иван, его и отошлю, — не долго раздумывая, ответил командир «Таганрога». Обрадовал Сенявин и Федора Ушакова.
— Сдавай должность мичману. Принимай «Модон» под свою руку. Готовься к весне, пойдешь в крейсерство с Кинсбергеном.
По зимнему тракту, перед Рождеством, в Таганрог прибыл с Балтики контр-адмирал Василий Чичагов. Сенявин знал его и раньше, когда готовилась экспедиция в Северный Ледовитый океан.
Василию Чичагову и довелось начинать кампанию 1774 года встречей с турецкой эскадрой.
За минувшую зиму произошла смена верховной власти в Константинополе.
Скончавшегося султана Мустафу сменил хилый старец Абдул-Хамид. Не желал он начинать свое султанское правление неудачными действиями против Русских. В этом его горячо поддерживал новый визирь Мухсан-заде. Не надеясь на успех в схватке на Дунайском театре, он рассчитывал ударить русские войска в Крыму. Для этого был единственный путь: высадить Десант и поднять против русских крымских татар.
— Сколько можно бегать, подобно зайцам, нашим кораблям от неверных? — вопрошал визирь первого флагмана флота султана. — Соберитесь в единый кулак к Самсуна, изловчитесь подобно лисам, перехитрите гяуров. В Крыму ждут не дождутся наших янычар, чтобы изгнать Шагин-Гирея…
В конце мая турецкий флот в составе 5 линейных кораблей, 9 фрегатов, 26 шебек16 и галер и транспортных судов незаметно сосредоточился в Суджук-Кале и начал готовиться к прорыву в Азовское море.
Ранней весной, согласно предписанию, отряд Кин-сбергена приступил к крейсированию вдоль Южного берега Крыма. Отправляя в море отряд Чичагова, вице-адмирал Сенявин не посчитал лишним напомнить ему:
— Поимей в виду, Василий Иванович, турки после прошлогодних неудач остервенели, будут на рожон лезть. К тому же у них до сих пор намного более наших корабликов. Потому особливо в стычку не ввязывайся. Твоя цель генеральная — не пропустить супостата через Керченский пролив в Азовское море.
Три недели патрулировал Василий Чичагов от Кы-зыл-Таша в направлении к Абрау-Дюрсо. Присматривался к новому для него району плавания, посматривал на верхушки мачт, где на весеннем ветру трепетал вымпел младшего флагмана, то и дело вскидывал подзорную трубу, всматривался в горизонт. С непривычки яркое солнце слепило глаза контр-адмирала, привыкшего к хмурым небесам на Балтике.