А те, кого Юрбей приглашал в товарищество, теперь над ним смеются при случае.

— Ну как, Юрбей, твой колхоз поживает?

— Небось сочные ягельники окружил ты своей тропой?

— О, в Юрбеевых стадах нынче не заведется ни одного сустуя. На земле, которую ему отвел Совет, все станут жирными менуреями...

Не выдержал Юрбей обиды, поехал к Ясовею. Ввалился, не спрашивая, можно ли, прямо в класс.

— К тебе, учитель, большое слово привез.

Ясовей прервал урок, увел Юрбея в свою комнату.

— Говори своё большое слово.

— Как же так получается, учитель? Неуж язык у тебя все равно что у моей лайки! Она и на оленя лает и на волка лает одинаково, и на тебя залает, попадись только ей. Так то лайка...

— Мне непонятно, Юрбей, о чем ты говоришь.

Вместо ответа Юрбей выложил на стол измятые и замазанные клочки бумаги. На каждом клочке стояла тамга — родовое клеймо оленевода.

— Бумаги видишь?

— Вижу.

— Вот Ханзерово пятно, вот Ныхыта, вот Хабевки... Понял?

— Понял, да не совсем.

— Так слушай. Они в товарищество пошли. В том свои клейма на бумагу поставили. Без земли какое товарищество? Почему ты Совету сказал, чтобы нам земли не давали?

Юрбей кипятился, размахивал руками, бегал вокруг стола. Ясовей мягко взял его за плечи, усадил на стул.

— Успокойся, Юрбей. Если передовой в упряжке неспокойный, зарывается, тянет без толку то туда, то сюда, от этого, сам знаешь, плохая езда получится. Что колхоз ты собрать задумал — это очень хорошо. Но что у тебя на чужую землю глаза разгорелись — это плохо. Земли в тундре много, хватит и вашему товариществу без пастбищ колхоза «Яля илебц».

— Им хорошая земля, нам плохая... Так, значит?

Юрбей забрал бумажки с клеймами, сунул в карман.

— Лакомбой...

Он ушел, оставив дверь не закрытой.

В Совете Тирсяды не было, она уехала по стойбищам. Туда ко обрадовался приезду Юрбея. Он любил, когда ненцы приезжали в Совет в отсутствие председателя. Им приходилось в таких случаях обращаться к Тудаке и он при этом чувствовал себя начальством, разговаривал с посетителями, подражая во всем своей супруге. Увидев подъезжающего Юрбея, Тудако ушел в чум, выдвинул стол и стал перебирать бумаги, глубокомысленно морща лоб.

— Садись, Юрбей. Закурить-то есть? — такой вопрос, конечно, никак не соответствовал важному виду восседающего за столом Тудаки, но Юрбей не обратил внимания на это несоответствие. Он вынул замшевый кисет, перевитый голубой шелковой лентой, и подал его Тудаке. Тот с достоинством, не спеша, размотал ленту, завернул цигарку почитай в палец — тоньше нельзя по его теперешнему положению. И, посапывая, прикурил от головешки.

— В Совет приехал? — спросил Тудако строго.

— В Совет.

— Важное дело есть?

— Есть дело.

— Рассказывай.

Юрбей замялся. Ведь он приехал к председателю. А раз председателя нет, стоит ли говорить. Он было заикнулся об этом. Но Тудако солидно выпрямился за столом.

— Председателя нет, так я есть. Все одно...

«Кто его знает, может, и все одно», — подумал Юрбей и стал выкладывать перед Тудаком бумажки с клеймами, требуя отвести новому товариществу лучшую землю. Трудно предположить, какое бы решение вынес самозванный председатель, если бы не одна неожиданная случайность. Поправляя дрова на костре, Тудако оперся рукой на Тирсядино лукошко и нечаянно опрокинул его. Из лукошка выкатилась печать. Видно, Тирсяда забыла взять её с собой... Тудако долго не раздумывал. Он подгреб бумажки с клеймами поближе, подул на печать по примеру Тирсяды и начал прикладывать ее поочередно на бумажки. Припечатав все бумажки, торжественно протянул их Юрбею.

— На. Всё в порядке. — Немного подумал и добавил: — Дай закурить.

Юрбей не знал, верить или нет своему успеху. Но на бумажках стояла настоящая печать с серпом и молотом. Сомнений быть не могло. Юрбей на этот раз очень аккуратно сложил бумажки и спрятал их в карман. Прощаясь, он сказал:

— Ты, Тудако, большой начальник, надо быть. А я и не знал.

«Я и сам не знал», — хотел ответить Тудако, но вовремя проглотил слюну. Он только кивнул головой.

Желание отпраздновать свою победу толкнуло Юрбея на обратном пути привернуть в школу. Он предстал перед изумленным Ясовеем, протягивая ему бумажки с клеймами.

— Вот смотри, нашлись начальники выше тебя...

Ясовей не мог понять, откуда и зачем появились печати на этих клочках. Тирсяда поставила? Но для чего?

— Для чего это? — спросил он Юрбея.

— Ишь, не знаешь! Печать поставлена. Теперь возьмем лучшую землю. Ты теперь против печати-то пойдешь ли? — торжествующе спросил он.

Ясовей открыл ящик стола, бросил туда клейменые бумажки, запер на ключ. Подошел вплотную к Юрбею. Тихо сказал:

— Пойду и против печатей, Юрбей, если они сглупа поставлены. Пусть бумажки у меня полежат. Съезжу в Совет, все выясню, тогда отдам.