– Ого! – произнес кто-то удивленно. Я налил и выпил еще – на сей раз полстакана.

– Ушел и ушел, черт с ним! – крикнула моя бывшая соседка. – Тоже мне Фолкнер! Надоел! Когда он читает сам, мы и шелохнуться не смеем, а на других ему наплевать! Джако, – обратилась она ко мне, – будьте любезны, дайте мне коньяку и чашечку кофе!

Я выполнил ее просьбу и, вернувшись на свое место, почувствовал, что коньяк начинает действовать. Сперва загудело в висках, потом зашумело в ушах, по всему телу разлилось тепло, и руки стали неметь. Но я не беспокоился, – наоборот, чувство было настолько приятным, что я встал, подошел к столу и осушил недопитый стакан.

– Ва, это кто – Ремарк? – воскликнул кто-то. Я молча уселся в свое кресло. Соседка продолжала прорабатывать Арчила:

– Он читает Пастернака так, словно это его собственные стихи! В конце концов это вопрос элементарной вежливости! Подумаешь, знаток поэзии! Мне, например, очень нравятся стихи Мзии! А вам? – спросила она вдруг меня.

– Арчил – хороший парень, – уклонился я от ответа.

– А кто говорит, что плохой?

– И хороший поэт!

– Откуда вы знаете, какой он поэт?

– Если это Арчил Гигаури, то он отличный поэт.

Я взглянул на Мзию: она сидела ни жива, ни мертва. «Так тебе, дура набитая!» – подумал я со злорадством. Потом началось что-то страшное. Люди в комнате задвигались, поплыли, плавно поднимаясь к потолку и опускаясь на пол. А верзила с борцовской грудью вдруг съежился, сморщился, как проколотый шар, и превратился в маленькую краснощекую куклу. Я громко расхохотался.

– Что с тобой? Ты пьян? – подошла ко мне Дадуна.

– Нет, я… не пьянею… от коньяка! – с трудом произнес я.

– Чему же ты смеешься!

– Посмотри, какой он… маленький… и смешной! – я показал на верзилу. Тот, словно почувствовав что-то, беспокойно заерзал в кресле. А Дадуна, быстро зажав мне рот рукой, крикнула:

– Девочки, попросим Гелу прочесть новые стихи.

– Давай, Гела!

– Не могу, они еще не доработаны! – сказал Гела, красивый, коротко подстриженный юноша.

– Вы знаете, кто это? – шепнула мне соседка.

– Как вас зовут? – спросил я.

– Меня? Изида, – ответила она удивленно.

– Так вот, дорогая Из…зида, я не знаю его!

– Как, вы не слышали про Гелу Вешапидзе?

– Впервые слышу от вас!

– Господи, как вам не стыдно! Это же наша надежда!

– Чья это… ваша?

– Грузии… Народа… Гела уже читал:

А коньяк совсем взбесился. Комната запрыгала в каком-то диком танце. Завертелась люстра. Потом лучи лампочек золотыми ремнями опустились вниз, опоясали выстроившихся на красном рояле слонов, подхватили их, и закружились слоны, как лошади на карусели. Потом каждый из нас очутился верхом на слоне, а карусель все ускоряла свой бег. На первом слоне сидела Дадуна, за ней – я, потом Изида, Мзия, Гела. Один из слонов был без седока – это был, наверное, место Арчила. На последнем, самом маленьком, восседал, смешно вытянув ноги, наш верзила.

Гела читал:

А карусель вертится, вертится, вертится…

«Что за бред? – думаю я. – Или я окончательно сошел с ума?» Вдруг наступило молчание. Все стало на свои обычные места. Исчезла карусель, слоны по-прежнему выстроились на крышке рояля.

Молчание длилось долго. Наконец заговорил кто-то один, за ним другой, потом остальные.

– Боже, какая сила! – простонала Изида.

– Ах, какая прелесть! – подхватила девушка с родинкой.

– Кто это? – спросил я у Дадуны, показав на нее.

– Это Вита. Хорошая девочка и прекрасно понимает искусство. Как тебе понравился Гела?

– Надежда Грузии?

– Не смейся, пожалуйста! Отвечай, он тебе понравился?

– Гела – болван и аферист! – ответил я и понял, что голос мой прозвучал громче обычного.

– Что вы сказали? – обернулся ко мне верзила.

– Как его звать? – наклонился я к Дадуне.

– Анзор, – ответила Дадуна. – Джако, – продолжала она с мольбой в голосе, – прошу тебя…

– Я вас спрашиваю! – повторил Анзор.

– Что вам угодно? – вежливо осведомился я.

Увы, мне он больше не казался маленьким! Ну и вымахал, подлец! Шея какая, ручищи! Как только его кресло держит?

– Я спрашиваю, что вы сказали? Анзор встал.

– Ничего. Ничего я не говорил. Анзор самодовольно улыбнулся и сел.

– Вы занимаетесь спортом? – спросил я.

– А что? – растерялся он.

– Этот вот, ваш товарищ, который сейчас читал стихи, он всегда водит вас с собой?

Дадуна улыбнулась.