Король набрал воздуха в грудь, чтобы выплеснуть гнев на наглого самозванца, но в этот момент его вновь коснулся холодок дурного предчувствия. Король посмотрел на главу Северного Ордена, с гордо поднятой головой стоявшего у самого круга арены. Ваним помог выйти из положения: он с достоинством кивнул, давая свое согласие на удовлетворение необычной просьбы.

Меч заменили. Горн взял в руки зеленый клинок и едва не заплакал от нахлынувшего в ту же секунду чувства несправедливости. Меч был самым простым, без гербов и указания принадлежности Мастеру Горну, как тот, единственный, оставшийся на галеоне «Наследник», но это был меч из благородной стали, с заточкой в одну молекулу, и он отливал зеленым. Это был Зеленый Меч Избранного, с которым Горн мог уйти из жизни с достоинством своего титула…

Король подал знак Ваниму — Хамовник шагнул к воинам и дотронулся рукой до лба каждого. Глядя на Горна, он задержался. Юноша смотрел прямо в глаза священнику, и не с ненавистью отрекающегося от общества, а покорным взглядом прихожанина, просящего благословения.

— Осторожнее, ваше величество! — Ваним вновь приблизился к королю вплотную, чтобы едва слышно шепнуть: — Этот юноша — не простой смертник. В нем есть сила. Будьте внимательны!

Пажи, караул, Хамовник — все вышли за пределы круга. Арена поднялась вверх на метр и замерла. По всей ее окружности включились излучатели силового поля —невидимого, но абсолютно, твердого и непреодолимого для людей и предметов барьера.

Король поднял голову, словно молился, а затем медленно и с достоинством встал в стойку, ожидая, пока и Горн даст понять, что готов к бою. Юноша нашел глазами Жреца Времени. Хонтеан стоял метрах в десяти от арены, одетый как богатый вельможа, но все равно невзрачный и незаметный. За его спиной, словно по случайному стечению обстоятельств— в зале они попадались то там, то здесь, — замерли три стража в золоченых боевых скафандрах. Горн закрыл глаза, стараясь пересилить нервную дрожь во всем теле, прокрутил в памяти события последних месяцев, глубоко и медленно вздохнул и выдохнул. Он ждал этого момента, он шел к нему всю жизнь, он заслужил право стоять здесь и смотреть в глаза величайшему Мастеру. Все остальное, как говорил Хонтеан, было вымыслом, фоном, который лишь отвлекал, но ничего не значил на самом деле…

Фиолетовый меч сверкнул отраженным светом и со свистом рассек воздух. Меч был настолько острый, что для поражения достаточно было просто дотронуться до противника. Горн очнулся. Сегодня он должен был показать все, на что был способен! Он родился на свет только ради этого дня! Принц встретил клинок Фаора, скользнув по нему своим зеленым мечом. Воздух заискрился особенно театрально — от специально организованного освещения. Фаор быстро ударил еще несколько раз, но Горн ловко отразил и эти удары. Обоих буквально осыпали искры, приводившие затихших зрителей в восторг и заставившие их затаить дыхание. Бой разгорался.

Фаор бил — Горн защищался. Фаор рубил и рубил воздух, все сильнее и сильнее, все чаще и чаще. Серия его ударов напоминала работу дробильного миксера. Горн отступал, очень быстро менял положение и угол меча и как-то успевал подставлять оружие под каждый смертоносный удар. Искры сыпались, мечи сталкивались так часто, что звон от десятков ударов слился в единый гул… И Фаор отступил, перебрасывая меч из руки в руку и удовлетворенно втягивая в грудь воздух. Первая серия ударов была завершена.

Началась вторая. Фаор применил новую тактику: он перестал бить и стал фехтовать. Вместо сильных рубящих взмахов король Инкрустара стал колоть или старался коснуться рук и торса противника вскользь, почти плашмя, отклоняя надолго лезвие от горизонтального положения. Опять это была лишь проверка. Горн выдержал. С фехтованием у него получалось намного лучше, но и на этот раз юноша не помышлял об атаке, он лишь защищался— успешно, но очень пассивно.

Король вновь сменил тактику. Теперь порядка в его технике не было. Фаор и колол, и рубил, мгновенно менял руки, очень быстро переходил от одного приема к другому, начиная серию, не заканчивал ее, а приступал к совершенно новой…

Такого стиля Горн еще не встречал! Он почувствовал себя учеником, восторгающимся мастерством учителя и даже не думающим о том, что может и сам изобразить нечто подобное. Восхищаясь и ужасаясь одновременно, принц выкладывался на все сто процентов, парировал все выпады, уклонялся от всех ударов. Он не видел уже короля — лишь фиолетовый меч, который словно жил своей жизнью, который умел летать и жалить с чудовищной скоростью и без малейшей закономерности или логики. В ушах стоял звон, который заглушал все звуки, кроме ударов сердца, бившегося так сильно, что, казалось, вот-вот проломит грудную клетку и вырвется на свободу. В глазах не было ничего, кроме блеска металла. Сознание руководствовалось не столько зрением, сколько неким чутьем, которому достаточно было малейшей игры света на благородной стали, чтобы предположить, куда и зачем та движется, чтобы понять, как остановить ее или как уйти от смертельно опасной встречи…

И вновь король сделал несколько шагов назад, чтобы передохнуть и посмотреть на противника — словно гурман, разглядывающий на свет бокал с любимым вином. Разогревшийся, с вздувающимися, как у быка, ноздрями, с блестящим от восторга взором, Фаор производил впечатление демона, вырвавшегося из подземного плена и ощутившего себя в родной стихии, где наконец смог почувствовать себя богом. Горн с ужасом понял, что и третий выход короля был всего лишь разминочным, всего лишь пробой. Фаор не дрался еще в полную силу, он ни разу еще не попытался нанести удар по горлу— финальный и самый важный… Отступать было некуда, юноша стиснул зубы и сам пошел навстречу противнику.