Кэмпион повернулся к доктору, который как раз подал голос:

— Люк, я не хочу утверждать, тем более без анализов, но полагаю, что ему дали нечто большее, чем растительный яд.

Люк задумался.

— Питье было совсем другое, другого цвета…

— Видимо, напиток из трав тоже был ядовит. Пожалуй, он-то Лоуренса и спас, вызвав рвоту. Но я полагаю, что ему дали что-то еще. — Врач заколебался, окинув растерянным взглядом обоих. — Что-то более традиционное, я бы сказал. Он был одновременно и скован, и расслаблен, очень странно… К тому же реакция наступила очень быстро. Может быть, хлорал в очень большой дозе. Не знаю. Конечно, скоро это выяснится. И, кстати, где стакан? Он ведь унес его?

— Сержант Диц забрал. Все вещественные доказательства у него. — Люк, как бульдог, уже вцепился в новую идею. — Опять хиосциамин, доктор?

— О нет, не думаю. Я сразу подумал о нем и проверил симптомы, но не нашел. Буду очень удивлен, если обнаружат хиосциамин.

— Кто-то старался свалить вину на Джессику…

Это заявление, произнесенное сорванным рвотой хриплым голосом, заставило всех повернуться к кушетке. Лоуренс испытующе уставился на них — с влажными волосами и блестящим от пота лицом он напоминал ожившую статую великомученика, только глаза были живыми и умными, как всегда.

— Кто-то старался бросить подозрение на мою сестру, — слова он выговаривал необычайно старательно, словно подозревал, что они не в своем уме или, по крайней мере, глухие. — Хотел сделать из нее козла отпущения.

— Почему вы так считаете?

Люк спросил это с таким интересом, что больной поднялся на локте и несмотря на хрипы постарался говорить громко.

— В моем стакане оказался сухой листок. Я извлек его изо рта после первого глотка — половину стакана выпил залпом, с такого рода напитками это лучший метод, слишком уж они неприятны на вкус, — заявил он настолько серьезно, что никто даже не улыбнулся. — Это был листок цикуты. Классический яд. Я сразу все понял и потому вышел.

— Почему вы уверены, что мисс Джессика ни при чем?

Доктор задал вопрос, прежде чем кто-то сумел ему помешать. Говорил он очень отчетливо, явно считая, что разум Лоуренса был в таком же состоянии, как его тело. Больной в отчаянии закрыл глаза.

— Не настолько она примитивна, — шепнул он, — даже если забыла бы про милосердие. Еще древние греки считали, что цикутой травить неприлично. Она должна это знать. Какой-то невежда пытается всем внушить, что она отравила Рут. Смешно и подло.

Доктор Смит выпятил челюсть.

— Мне кажется, мистер Лоуренс прав, — заметил он. — Я и сам это чувствовал, только не мог четко высказать. Орудует кто-то ловкий, но недостаточно умный. — Он вдруг запнулся. — Другое дело, что я совершенно не понимаю, причем тут оказался юный Даннинг!

— А я была уверена, вы знаете, кто преступник! И что полиция расставила сети.

Они совсем забыли про Рени. Ее вмешательство не только их задело, но и привело в смущение.

— Вы что, хотите сказать, что ничего еще не знаете? — не отставала она. — Что никого сейчас не арестуете? И долго это будет продолжаться?

Доктор кашлянул.

— Если я правильно понимаю, полиция предпринимает определенные шаги, — начал он. — В общем, я полагаю, она намеревалась внезапно… — и умолк на полуслове.

Люк перешел на официальный тон.

— Нам очень важно поговорить с человеком по имени Джозеф Конгрейв, — сказал он. — Его поиски продолжаются. Прошу, мистер Кэмпион, пойдемте сейчас со мной. Мисс Джессика ждет в соседней комнате. Вас вызвали на роды, доктор? Возвращайтесь поскорее, а вы, Рени, присмотрите за мистером Лоуренсом.

Первым, кого они увидели в столовой под висевшим над камином портретом профессора Палинода, оказался старший инспектор Джей. Ни во что не вмешиваясь, он просто стоял, сунув руки в карманы. Вошедших он встретил без улыбки.

Всем было ясно, что означает его прибытие. Ультиматум начальства: пора предъявить преступника.

Люк тут же подошел к нему. Кэмпион поступил бы также, если бы его деликатно не задержали. Мисс Джессика приветствовала его, как спасителя. Картонку с головы она сняла, но по-прежнему носила вуаль, небрежно завязанную на затылке в излюбленном стиле романтических викторианских портретистов. И сумка исчезла, а наряд ее как всегда состоял из муслиновой накидки, наброшенной на шерстяную юбку, что создавало довольно любопытный эффект. И в целом выглядела она весьма забавно.

— Что-то случилось с Лоуренсом, — осторожно сообщила она. — Вы в курсе?

— Да, — очень серьезно ответил он. — И могло очень плохо кончиться.

— Я слышала, мне сказали, — махнула она рукой в сторону Дица и его коллег. Кэмпион был потрясен ее испугом.

— Я ничего не перепутала, — продолжала она с категоричностью человека, который сам не убежден в своей правоте. — Вы должны убедить их в этом. Я точно придерживалась предписаний Буна, за исключением тех случаев, когда чего-нибудь недоставало. Ведь мы пригласили гостей, а гостям положено все лучшее.