…На сцене в дыму и зареве пожаров под грохот взрывов метались тени воинов, и среди них металась Мелисса, испуганная слабая женщина, грязная и оборванная…

Однако всему приходит конец. Затихли взрывы, очистилось небо, зазеленела трава, и вновь стали расти города. Вот в небе мелькнул космический корабль, и Мелисса понеслась в своем танце от планеты к планете…

Череду пейзажей чужих миров, то жутких, то прекрасных, вновь сменили земные пейзажи. Мелисса танцевала на лесной поляне, когда заметила тигра, притаившегося в чаще. Она приблизилась к нему, и они затеяли сложный танец, в котором переплелись руки и лапы, хвост и человеческие ноги. В какие-то мгновения казалось, что они даже сливались в единое целое, менялись головами и другими частями тела… Наконец живой клубок распался. Человек и тигр, получивший человеческие руки, стали равноправными партнерами в танце и закружились, озаряемые огнями фейерверка.

Когда фейерверк погас, весь объем сцены заполнил вид необъятного звездного неба. Мелисса и Шерр, держась за руки, устремились вверх, к звездам…

И вот когда уже почти отзвучали последние аккорды «Симфонии миров», Мелисса остановила свой полет, повернулась к залу и поманила зрителей за собой…

Занавес упал.

Я чувствовал себя обессиленным и никак не мог вернуться к реальности. Кажется, в зале все испытывали нечто подобное. Прошла чуть ли не минута, пока раздались первые хлопки, и вот уже шквал аплодисментов заставил занавес взметнуться вверх. На сцену полетели букеты, и по проходам к сцене бросились зрители с дальних рядов, неся свои цветы. На традиционные поклоны Мелисса и Шерр выходили бесконечное число раз и выводили с собой всех создателей спектакля. Наконец Мелисса взмолилась, прося зрителей отпустить их. Зрители потихоньку стали расходиться…

Да, Мелисса скромничала, говоря, что балет получился «не так уж и плох, не хуже других балетов»! Мне казалась, что этот спектакль – лучшее, что я видел в своей жизни. Конечно, он не был совершенно оригинальным. В нем. Были отдельные сцены из других балетов, таких, как «Богиня тэров» и «Братья по разуму», и музыка включала в себя известные мелодии разных эпох, тот же вальс из балета «Щелкунчик», и популярные джазовые композиции, и знаменитую тему нашествия из «Ленинградской симфонии», и «музыку сфер», и саундтрек к сериалу «Пленники колец Сатурна»… Наверное, профессиональный музыкант распознал бы еще много знакомых тем. По сути, музыка балета представляла собой попурри лучших музыкальных произведений, созданных человечеством. Но почему бы и нет? Результат получился выдающийся, да и балет-то был – «Наша история»!

Когда почти все зрители покинули зал, я подошел к сцене и положил на гору цветов свой букет, и он сразу же затерялся среди ярких красок и удивительных форм земных и корнезианских растений.

Я вышел в фойе. Зрители не спешили расходиться. Многие стояли небольшими группами и обсуждали представление. Но среди корнезианцев я заметил и другое. Кое-кому из мужчин было нехорошо. Их обмахивали веерами, обязательным дополнением к праздничным одеждам корнезианок, кого-то вели на выход, поддерживая под руки, а один из местных жителей, немолодой мужчина, сидел в кресле, закрыв глаза. Я подошел к нему и спросил, не могу ли чем-то помочь. Но тот ответил, что у него просто кружится голова, поскольку он очень уж переживал происходящее на сцене; его жена пошла за порцией соце, он выпьет, немного посидит, и они спокойно отправятся домой. Я посоветовал ему, если головокружение вскоре не пройдет, обратиться к кому-то из обслуживающего персонала.

– Знаете,- сказал я,- я и сам с трудом пришел в себя после этого спектакля. Не помню, чтобы в жизни видел что-то подобное!

– Да,- закивал корнезианец,- ваше искусство очень эмоциональное, у нас нет ничего такого. Мы смотрим все ваши представления, ваши фильмы, ходим на выставки, которые вы нам привозите, читаем ваши книги и никак не можем поверить, что ваш мир такой разнообразный. Такие события, такие сильные чувства! Разве можно так беспокойно жить?

– Зато интересно!

– Но как же традиции? Заветы предков?

– Ну, какие-то традиции, конечно, вечны, например, традиция отмечать всевозможные праздники. И знаете,- я усмехнулся,- наша самая стойкая традиция состоит в том, чтобы отмечать праздники не только свой, но и чужие! А что касается заветов предков… Видите ли, жизнь на Земле меняется так быстро и так существенно,- наш сегодняшний спектакль именно об этом,- что следовать точно заветам предков просто невозможно, а часто и губительно. Их заветы были хороши для их жизни, а нам приходится все время приспосабливаться к новым условиям, чтобы выжить, чтобы вырастить детей и чтобы жизнь детей была лучше нашей.

Проблеск понимания мелькнул на лице мужчины:

– Понимаю вас. У нас – совсем другое дело! У нас все всегда, как было во времена предков. Хотя… последнее время…

И корнезианец замолк, задумавшись. Тут подошла его жена, красивая женщина с несколько отстраненным выражением лица, и подала мужу сосуд с соце.

Я сделал принятый жест вежливости. Она ответила традиционным взмахом кисти левой руки и спросила у меня:

– Я не поняла, сколько артистов танцевало в балете?

– Двое, Надежда Назарова и тэр, имя которого Шерр. Это указано в программке.

– Но ведь на сцене воевали два воина? И в середине спектакля танцевали очень разные ваши женщины, и черные, и белые, и желтые?

– Ну, Надежда Назарова – одна из лучших балерин Земли, она способна на удивительные вещи. А главное, у нас есть много театральных секретов, всякие специальные эффекты, особое освещение и так далее. Вам приходилось видеть выступления фокусников? Так вот, театр – это один большой фокус. Когда в спектакле используют один-два хитрых приема, вам они не бросаются в глаза и так не удивляют. Однако именно в этом балете пришлось использовать сразу много разных сложных фокусов, вы же видели, как много людей выходило сегодня на сцену на поклоны? Каждый из них приложил массу усилий, чтобы получилась совершенная иллюзия.