Теперь уже потрясённо молчал весь класс. Мне на секунду показалось, что вокруг меня образовался круг отчуждения. Сквозь гробовое молчание прорезался тоненький голосочек, который коммуникатор перевёл таким же тоненьким голоском:

– А у вас ещё есть другие существа, которые так размножаются?

– Да, почти все, только у птиц и других простых животных рождается не живое существо, а яйца, которые они потом греют своим телом или закапывают в горячий песок. По прошествии некоторого времени из них выходят маленькие живые существа. Эти яйца мы, кстати, тоже едим.

– А женщина после этого умирает? – этот вопрос задали одновременно несколько курсантов.

– Очень редко.

– Что-то этот агрегат маловат для такого дела, – выразило сомнение небольшое, сантиметров 70, существо с первой парты.

Я оскорбился. Мое оскорбление имело тем больше оснований, что на рисунке был изображен я.

– И ничуть не маловат! Это он в сложенном состоянии. При использовании он становится вот таким, – я изобразил руками размер, – а у некоторых рекордсменов он бывает до сорока сантиметров, вот такой.

Малорослые существа с передних парт замолчали ещё более потрясенно. В левом наушнике раздался глухой стук. Это в гермобоксе офицер косморазведки почему-то свалился со стула.

– А у вас период размножения весь год или часть года?

– Всё время.

– А у вас нет таких существ, которые живут всю жизнь в чужом теле? – прервал молчание чей-то вопрос текстовым сообщением.

– Ну, в общем есть… Бывают микробы и вирусы, а бывают глисты и паразиты… Против них применяют разные лекарства. А ещё, – тут ко мне пришло вдохновение, и меня понесло, – а ещё бывают такие мухи, оводы, они высаживают в тело свои личинки, и те там живут, а потом выходят наружу и превращаются в новых оводов, а ещё бывают комары и слепни, они маленькие, но налетают большими группами и пьют кровь, а ещё в южных странах бывают такие жучки, они залезают в носоглотку и выедают её полностью, а ещё там бывают летучие мыши – вампиры, которые могут пить кровь, а вы и не заметите этого.

Молчание в классе стало ещё глубже, хотя, казалось бы, глубже уже было некуда. В левом наушнике раздался всхлип. Я посмотрел на офицера за бронестеклом. Тот, хихикая, опять сползал со стула на пол. Похоже на то, что я войду в легенды.

– А ты не будешь в нас этот агрегат втыкать? – спросил крокодилообразный. Я почувствовал неладное.

– Пожалуйста, вы, прочитайте мне ваши записи, – попросил я ближайшего курсанта. Краткий смысл того, что он записал, сводился к тому, что на Земле жить невозможно, поскольку там всё время идут дожди, ураганы и засухи, там толпами летают комары с вампирами и выпивают всю кровь (приписка – ходить только в скафандре), люди там сидят на деревьях, которые называются небоскребы, и боятся сойти, так как под деревьями бродят голодные коровы с тиграми для того, чтобы загрызть людей. Впрочем, люди всё же самые страшные животные, поскольку они ловят животных и съедают, а кого не съедают, в того подсаживают свой зародыш, который потом выходит и иногда даже убивает носителя. Особо было отмечено, что чаще всего такой жертвой оказывается другой разумный вид, чуть пониже и послабее человека, и без агрегата размножения.

Когда он закончил читать, а коммуникатор переводить, я взглянул на класс. Судя по общему молчанию и десяткам устремленных на меня пар, троек и десятков глаз, все остальные были с ним согласны.

– Вы меня неправильно поняли, – мрачно сказал я и принялся объяснять с начала. Объяснения потребовали привлечения видеофильмов и заняли больше времени, чем сам рассказ. Кое-как мы дохромали до общественного устройства и воспитания детей.

– А что такое воспитание? – тут же переспросили меня.

– Воспитание – это когда ребенка наказывают за то, что он сделал что-то плохое, – недоуменно ответил я. Ну как это-то не понимать?

Мой ответ вызвал шквал новых вопросов:

– Что такое плохо? Зачем наказывать? Кто наказывает?

Что такое плохо? Как объяснить тем, кто никогда не жил в большом обществе, что такое хорошо и что такое плохо? Вроде бы очевидные вещи, но я вдруг понял, что и тут не могу сказать ничего конкретного. Надо будет об этом подумать… сегодня вечером.

– Плохо – это когда ребенок нарушает общие правила, или делает опасное для себя. Например, переходит улицы на красный свет, или еду у другого отнимает, или игрушки. Если за детьми не смотреть, то они могут и грязи наесться.

– А зачем наказывать за то, что он отнимает еду? – удивилось существо с крокодильей мордой, – Тот, кто сильнее и сможет отнять еду у всех, станет самым успешным, и за это надо хвалить.

– А почему дети едят грязь, вы что, не даёте им еды? – спросило молчавшее существо сферообразной формы с заднего ряда.

– Еды у них достаточно, дети, они такие, могут попробовать её просто из любопытства.

– Наказания? Какой ужас, – в очередной раз ужаснулась летяга, – А мы своих детей не наказываем. Мы заводим детей для того, чтобы поделиться с ними разными радостями, а также мастерством фигурного полета. Они как-то и не балуются. А грязь они у нас сами не едят. Она же невкусная…

Я открыл рот и закрыл. Попробуй объяснить тому, кто всю жизнь прожил в дупле, что такое ребенок среди грязи мегополиса, или что такое дошкольник среди стиральных порошков в жилом блоке. Помню, какая паника случилась в моем детском саду, когда двое шестилеток на спор наелись хлорки…

– После детского сада дети у нас попадают в школу, – и я показал на рисунок, где учительница показывала детям на доске буквы, – уроки идут по пять – шесть часов, это примерно полдня.

– А что, ваши дети могут сидеть неподвижно так долго? – не унималась летяга, – А если им захочется побегать, или их заинтересует что-то другое?