Просмотрев за пять минут первые несколько сотен записей, я понял, что весь миллион мне придется смотреть очень долго, и кинулся к соседям. Из офицеров косморазведки оставался только один человек. Он был занят беседой с какой-то медузой в аквариуме. Дело у них шло туго, и он был мне совсем не рад.

– Нет в каталоге? – хмыкнул он, на секунду отрываясь от своей медузы, – так там и половины разумных видов нет. Мы тащили сюда только тех, кто сразу на контакт пошел. Тех, с кем были проблемы, и в каталог не всегда вносили, других хватало. Небось кто-то из энтузиастов недавно нашел с ними общий язык и привез сюда их делегацию. Иди к курсанту, небось коммуникатор его уже опознал. И подключи базы данных с сервера базы, там они поновее.

И правда, коммуникатор уже вывесил транспарант "Определение завершено. Брурский знакоспин", а ниже змеились строчки перевода. Странно. Я помнил знакоспина. Это был именно тот вид с иероглифами, который был у нас позавчера.

"Прошу прощения за вторжение. Я использую этот необычный для меня способ общения, так как он удобнее тебе. Я буду говорить человеческими словами, но изображать их на себе, как тот, который был тут два вчера. Я приветствую носителей знаний и прошу принять меня в храм знаний", – прочитал я на мониторе. Я не сразу даже сообразил, что символы он изображает на хорошем всеобщем. Где он успел выучить земной всеобщий язык? Кто-то из коморазведки хорошо поработал.

– Приношу извинения за то, что мы не опознали вас в первый день, – отбил я на клавиатуре, – пожалуйста, сообщите вашу планету.

– Земля, – сообщил он. Да, с таким оригинальным названием найти его планету будет не очень просто.

– Земля номер какой?

– Просто Земля.

– Как ты здесь очутился?

– С неба спустились похожие на тебя и привезли меня сюда.

– Номер корабля и имя капитана помнишь?

– Нет, – он изобразил картинку на поверхности одного из камней, на которой можно было смутно разглядеть контур корабля косморазведки. Номер разглядеть было невозможно.

– Куда тебя поместили после прилета на базу?

– Сначала мне дали подержать одну штуку, там, где садились летающие корабли, но там было неинтересно. Я перешел туда, где открывали летающие корабли, а затем сюда. Тут больше интересного. Ты не мог меня понять первые три дня, я молчал. Тут так много новой информации и новых существ.

– Где твоя планета?

– Там, – он неопределенно повернул правую связку камней в сторону пустыни за окном.

Я начал тихо закипать. Это же надо! Привезти живое существо с другой планеты, бросить его свободно разгуливать по базе и даже не сообщить номера его планеты! Тяжело выяснить координаты звездной системы у существа, которое даже не знает, что такое звёзды. И почему его бросили без скафандра? Он что, стерильный? Я решил, что ситуация вышла за рамки моей ответственности, и послал запрос руководству базы. Пусть сами разбираются с косморазведкой.

– Чем дышишь?

– Ничем. Я кремнийорганический.

Я чуть не упал со стула. Такое почти невозможно!

– Камень?

– Сам ты каменюка бездушная, – обиделся он, – я живой, но кремнийорганический.

– Что ешь?

– Всё.

– Название вида?

– Люди.

– А как тогда зовут таких, как я?

– Тоже люди.

Отчаявшись найти его в каталоге, я принялся заводить новую запись в базу данных разумных существ.

– Будешь говорить, что относишься к виду "Стоунсенс", – сообщил я ему, заполняя базу, – договорились? Как тебя зовут?

Он изобразил на себе соцветие огоньков, в ответ на которое коммуникатор живо откликнулся надписью "перевод невозможен".

– Опиши, что подумают твои соплеменники, когда увидят эти символы?

– Грезящий об истине на поляне под полуденным солнцем у чёрной скалы что за поворотом у белой горы, – перевёл без запинки коммуникатор.

– Это слишком длинно. Я запишу тебя как "Искатель истины". Идет?

– Сокращение убивает смысл. Но если иначе нельзя, я согласен.

– Почему ты без скафандра?

– Когда меня сюда привезли, люди из корабля поставили меня туда, где было хорошо, горячо – горячо, а потом сказали: "Всё, продезинфицировали".

"Ну и ухари, – подумал я, – засунули живое существо в автоклав! Кто же до такого мог додуматься?"

– Что тебе нужно для жизни?

– Солнце и то, что внизу.

Я попробовал его поспрашивать про обмен веществ, про особенности поведения, но это было всё равно, что беседовать с трехлетним ребенком. В итоге я распечатал ему карточку и вызвал исследователей из косморазведки, пусть подберут ему коммуникатор. Через пару минут явилась группа техников, кое-как приладила к стоунсенсу стандартный коммуникатор и увезла его на тележке в зал общих собраний.

Так я лишился единственного украшения, что, впрочем, было не страшно, так как на этом регистрация для меня закончилась. Пришел офицер, которого нам представили, как ведущего нашей группы, и обрадовал меня тем, что я как представитель землян в первый день занятий рассказываю инопланетникам о жизни на Земле. От вахты на регистрации меня освободили, и я поплёлся на растерзание к психологам.

Психологи подтвердили мои худшие опасения. Команда земных психологов состояла из двух молодых парней, пожилого дядьки и двух девиц – энтузиасток соблазнительного вида, о котором они явно забыли в пылу своего энтузиазма. Насколько я понял, все они принадлежали к разным философским школам. Они спорили, горячились и подавали исключительно взаимоисключающие идеи. Все они мечтали попасть сюда, на Вентеру, так, как будто это была главная цель психолога, и все были полны рвения и жажды переделать всех встречных по своим лекалам.