– Семеро мучеников, брат, я…

С ревом я врезался в него, двинув ему по зубам костяшками пальцев. Его голова запрокинулась назад, и мы упали в снег. Он был сильнее меня, мой бывший ученик, но это я научил его всем трюкам, и теперь мы молотили друг друга кулаками, пинались, размахивали руками…

– Вам, мальчики, с-с-следовало бы играть помягче.

Я застыл, услышав этот голос, рука Лаклана замерла у меня на горле, а мой окровавленный кулак завис у него над лицом. Оглянувшись через плечо, я увидел пару мертвых глаз среди мертвых деревьев.

– А то кто-нибудь с-с-сейчас заплачет, – прошептала Селин.

Лаклан оттолкнул меня, резко выпрямившись, и мрачно выругался. Его рука потянулась к клинку, серебряные чернила на костяшках пальцев ярко горели, а взгляд остановился на моей сестре.

– Мне следовало бы отправить тебя прямиком в ад, холоднокровка.

– Я была там, с-с-среброносец. – Она наклонила голову, и длинная прядь чернильно-черных волос упала на маску. – Хочешь узнать, каков он на вкус-с-с?

– Хватит вы, двое, – сказал я, поднимаясь на ноги.

– Я больше не подчиняюсь твоим приказам, Габриэль, – прорычал Лаклан.

– А что, если он закричит? Вы, монас-с-стырские мальчонки, так любите, когда хороший с-с-сильный мужчина…

– Заткнись, Селин, – огрызнулся я.

Лаклан уставился на меня жестким и холодным взглядом. Я не мог винить его за ярость и недоверие. Он был рядом со мной в битвах при Тууве, Кадире, наши клинки покрывал пепел десятков, сотен убитых вампиров. А теперь…

– Как ты собираешься объяснять все это Сероруку, когда мы вернемся? – спросил он.

Я покачал головой.

– Мы не собираемся возвращаться в Сан-Мишон, Лаки.

– Монастырь всего в десяти днях пути к северу. А у тебя под юбкой три дюжины сирот, Габи. Зимосерд сведет их всех в могилу, прежде чем ты найдешь место получше.

– Ж-ж-жаль будет оч…

– Заткнись, Селин, – прорычал я.

Лаки переводил взгляд с меня на нее и обратно с выражением мрачного недоверия на лице. Я молча наблюдал за происходящим, больше всего на свете желая раскрыть ему правду.

«Кто наплел тебе, что я герой?»

– Что ж, я вижу, вам двоим есть о чем пошептаться, – наконец выплюнул он. – Полагаю, мне пора.

– Отдохни немного, Лаки, – предупредил я. – И не дразни спящих закатных плясуний, ладно?

Он встретился со мной взглядом и покачал головой. Посмотрев на Селин, он сплюнул кровь на снег. И, не сказав больше ни слова, повернулся и потопал прочь, в темноту.

За спиной хрустели по снегу сапоги, я почувствовал затылком холодный шепот. Сестра объявляла о своем приближении, а не просто появлялась из темноты, как ей нравилось, но все равно по спине пробежала дрожь, когда повернулся к ней лицом.

– Мы должны избавиться от него, Габриэль.

– Когда ты говоришь «мы», ты имеешь в виду меня и себя или себя и себя?

– Он член С-с-серебряного Ордена. Он представляет опасность для Диор.

Я изучал Селин в темноте, под порывами ветра и падающим снегом. Она выглядела как девушка, которую я знал в юности. Я постарел за годы нашей разлуки, а она осталась точно такой же. И все же я прекрасно понимал, что она была чем-то совершенно иным.

Пиявкой.

Холоднокровкой.

Внучкой самого Вечного Короля.

– Тебе следовало бы поспать, – сказал я. – Я морожу тут задницу, чтобы ты могла отдохнуть.

– Мы все знаем, почему ты здес-с-сь. В этих жилах течет кровь Восс-с-с.

Я прищурился, когда понял, что она имела в виду.

– Не лезь мне в голову, Селин.

– Тогда с-с-следи за своими мыслями с большей тщательностью. Мы чувствуем, как вы жаж-ж-ждете этого. Возможно, теперь ты поймешь, почему нам нельзя здесь задерживаться. Одеждой барчука не скроеш-ш-шь правду о женщине, которой с-с-становится Диор.

– Знаю, – вздохнул я, и в животе у меня все сжалось при воспоминании. – Лаклан учуял ее запах. И я тоже.

Взгляд Селин скользнул к трубке у меня в бандольере, а затем вернулся к моим кроваво-красным глазам.

– Но аромат санктус-с-са уже не насыщает тебя, как раньше.

– Не твоя забота.

Она вдохнула, и я почувствовал, как ее мысли проникают мне в голову, словно нежные прикосновения пальцев, просачиваясь, пока я не зарычал и не захлопнул перед ней дверь.

– Я же просил не лезть мне в голову.