Вот сяду тут, на эту вот табуретку, и подожду. И если кто-нибудь еще появится, то его ждет сюрприз.

Я уселась на табуретку. Твердая какая. И как они тут на таких сидят только?

Одно слово, драконята. Мне на такой жестко и совсем неудобно.

Зато, говорят, полезно. Я поерзала еще немного и в упор уставилась в этот подозрительный угол.

Это ничего, что неудобно. Зато не усну и встречу незваных гостей во всеоружии.

Неожиданно я зевнула. Голова немного закружилась и глаза закрылись сами собой. Но я назло всему происходящему их все-таки открыла.

Вот не усну, ни за что не усну! Если уж я тут теперь живу, то должна знать, что происходит в моей комнате.

И это знание точно стоит бессонной ночи. И вообще, мне очень повезло, что малышка спит.

А то бы никакой засады не получилось. Я потянулась и улыбнулась. Ведь и правда получается, что сижу я тут в засаде.

Кто бы меня видел сейчас.

Мария Алексеевна, вся из себя тонкая-звонкая, сидит, уставившись в пустой угол в ожидании…чуда?

А ведь, пожалуй, именно чуда.

Странны дела твои, Господи.

Я зевнула еще раз и не заметила, как все-таки уснула.

И не мешала мне больше жесткое сиденье табуретки, вот нисколько не мешало.

И во сне я увидела Его. Того самого, зеленоглазого мужика, который подошел ко мне тогда в ресторане. В руках он держал одинокую ярко-красную розу.

Он стоял и смотрел на меня с непонятной тоской в огромных зеленых глазах.

– Вы кто? – сердце у меня замерло на мгновенье и дыхание перехватило.

Широкоплечий красавец с волевым подбородком и ямочками на щеках неожиданно улыбнулся и приложил руку к груди, не говоря ни слова.

– Вы не можете говорить… – догадалась я и он кивнул головой и неловко пожал плечами.

И тут я проснулась.

Мама миа. Похоже, зеленоглазые мужики меня просто преследуют.

Во сне зеленоглазый, лэр Итон тоже зеленоглазый. Я потерла глаза, зевнула еще раз и тут вдруг что-то все-таки увидела.

Странное такое. У меня перед глазами как будто радуга замерцала всеми семью цветами.

Цвета были размытые, едва заметные и выглядело это так, будто прямо в стене надувается большой мыльный пузырь.

А потом этот пузырь взял и лопнул и оттуда вывалился полуголый, в одних подштанниках, мужик.

Глаза у него сверкали инфернальным зеленым огнем.

Мужик дико вращал глазами и шипел сквозь зубы. А зубы у него были…

– Мамочка! – я взвизгнула и шарахнулась в сторону. Свалилась с табуретки. А потом схватила ее в руки и, откуда только силы взялись, потому что табуретка была тяжеленная, изо всех сил швырнула ее в мужика. Глава 18

Мария

Табуретка тотчас рикошетом отлетела от мужика как от каменной стены и просвистела у меня над головой.

Потом неожиданно поменяла траекторию и высоко в воздухе, у самого потолка, запылала синим пламенем, и мягкими хлопьями пепла осыпалась на пол.

Я стояла и только молча раскрывала рот, как рыба, вытащенная из воды, переводя взгляд с мужика на этот пепел.

А мужик-то ведь знакомый…

И еще как знакомый!

Да ведь это же лэр Итон собственной персоной!

И в неглиже-е…

Ого-го какие мышцы у него! Прямо переливаются под гладкой кожей.

И не мужик он вовсе, а дракон. Вон, как от него табуретка отлетела. Причем нисколько ему не повредила, судя по всему.

Правда, лицо у лэра Итона недовольное, хмурое. Но глаза хоть перестали гореть инфернальной зеленью, а то просто страх-страшный.

Но очень даже привлекательный, между прочим.

А ниже я и смотреть не буду.

Грудь широкая, мускулистая и такая вся в кубиках…

Или кубики совсем в другом месте?

Мария, смотри ему в глаза, а не куда тебя тянет ретивое.

Но ретивое утихать не хотело, и взор мой то и дело сползал на вкуснющие кубики на животе лэра.

Вот так мы и стояли, не сводя глаз друг с друга. Лэр Итон молчал, я молчала. И мне казалось, что я даже слышу как стучит его сердце.

Или это мое так заходится?

Первым нарушил молчание лэр.

– Мар-ри, – сказал он хрипло, почти прорычал.

Ну, дракон же, понятно. Вот и срывается на рык. И тут лэр Итон перевел взгляд на свои подштанники и сглотнул, а на скулах у него вдруг выступили самые настоящие чешуйки.