– Как ты думаешь, может, он прыгнул, когда увидел, что это мы звоним к нему в квартиру? – спросила она. – Что, если Мейсон решил, будто я собираюсь его разоблачить, показать по телику? Вот и подумал, что все кончено, а раз так…

– А ты не думаешь, что его могли столкнуть?

– Я слышала, как один полицейский сказал, что Мейсон оставил записку.

– Это ведь и подстроить легко. Многие убийцы оставляют подложные записки.

Анжела провела руками по волосам. Отчего-то ей перестало хватать воздуха.

– Ты в порядке, Анжи?

Повернувшись, она зашагала к выходу.

– Сейчас вернусь. Мне нужно глотнуть свежего воздуха.

Покинув редакцию, она двинулась к лифтам и спустилась вниз, стараясь не смотреть на свое отражение в зеркалах, которые кто-то будто специально развесил на каждом шагу. Раньше Анжела не думала, что в редакции так много зеркал, и старалась миновать очередное как можно скорее, но каждый раз ее с непреодолимой силой тянуло взглянуть на себя – и она глядела. В зеркалах отражался кто-то, ей совершенно незнакомый. Это была суровая женщина с жестким, расчетливым взглядом, в погоне за лайками и просмотрами полностью утратившая способность сочувствовать, сопереживать людям, о которых писала и снимала репортажи. Анжела не могла пока это объяснить, но в момент, когда она услышала, как тело Мейсона, пролетев двадцать два этажа, сначала упало на крышу автомобиля, а потом скатилось на асфальт, в ней самой словно что-то треснуло, надломилось, и сквозь эту трещину повеяло чем-то свежим и новым. Она не могла дать этому определение, зато теперь отчетливо видела в себе то, что видели все те люди, которые посылали ей оскорбительные письма и мейлы. «Не имеющая понятия об этике дешевка», «королева кликбейта», «позор современной журналистики», «стервятница» и «гиена».

Да, во многом они правы, эти люди, но ведь она не всегда была такой!..

Анжела толкнула стеклянную дверь и вышла на улицу. Прохладный утренний воздух мгновенно освежил ее, и она, повернувшись, пошла вдоль тротуара, все ускоряя ход, словно надеясь с помощью физической нагрузки стереть из памяти то, что видела своими глазами, избавиться от застрявшего в подсознании чувства вины. «Нет, – твердила она себе, – нет, нет и нет. Я не имею никакого отношения к смерти Мейсона Гордона».

Возможно, если бы вчера вечером директор службы новостей выпустил ее в эфир со свежей сенсацией, сейчас она бы чувствовала себя иначе. Но юридическая служба КТКС-ТВ наложила вето на ее репортаж. Там заявили, что, во-первых, подобные сведения можно публиковать только после того, как о происшествии будут официально уведомлены ближайшие родственники покойного, а во-вторых, КТКС-ТВ должно проявить уважение к одному из своих ведущих сотрудников. Да, Мейсон был сотрудником, занимавшим к тому же довольно значительный пост, поэтому высокое руководство сочло необходимым подстраховаться и прикрыть собственные задницы. Вероятно, они знали, что у Мейсона имеются проблемы с психикой; Анжеле, во всяком случае, было достоверно известно, что этот вопрос уже несколько раз обсуждался с кадровой службой. Неудивительно, что компания решила подстелить юридическую соломку повсюду, где существовала хоть малейшая опасность оступиться.

Вот тебе и сенсация… Впрочем, Анжела чувствовала скорее облегчение, чем досаду.

Быть может, подумала она, вчера вечером ей стоило сказать копам, что Мейсон Гордон когда-то носил имя Рокко Джонса и что он является одним из свидетелей по давнему делу, которое в настоящий момент заново расследуют детективы из Северного Ванкувера. Как минимум это сэкономило бы копам время, а как максимум…

Быстрая ходьба помогла. Анжела начала дышать чаще, глубже, ровнее, а ее мозг почти полностью очистился от панических мыслей. Теперь, во всяком случае, она могла трезво обдумать ситуацию. Сомневаться почти не приходилось: легавые из городского департамента полиции понятия не имеют о том, что Мейсоном Гордоном интересовалась сержант Мунро. Городская полиция была муниципальной, а Королевская канадская конная полиция – общенациональной; у них были разные юрисдикции, а значит, могло пройти довольно много времени, прежде чем команда Мунро узнает, что человек, выпавший из окна высотного здания в городском центре, является членом пресловутой «шестерки из Шорвью». Точнее, являлся, потому что теперь он мертв. Оставалось неясным, сам он прыгнул из окна или ему помогли.

В голове Анжелы начала формироваться идея, которая с каждой минутой нравилась ей все больше и больше. В конце концов журналистка свернула в городской парк и, сев на скамейку, достала телефон.

– Вау!

Так приветствовал Джейн Дункан, когда она вернулась в рабочий зал.

– Вы всё видели? – спросила она.

Дункан и остальные согласно закивали.

– Дело принимает неожиданный оборот, – заметил Тэнк.

– Но какое отношение все это имеет к «шестерке из Шорвью»? – поинтересовалась Мелисса. – И имеет ли вообще?

– Одно нам известно точно, – заметила Юсра. – Все они были на вечеринке: Аннелиза Дженсен, Дэррил Хендрикс, наша «шестерка» и даже Нокс Реймонд. Не похоже на простое совпадение, не так ли?.. Интересно, что каждый из этих людей был так или иначе связан с Аннелизой, которую убили вскоре после вечеринки. Хотелось бы мне поскорее взглянуть на ДНК-профиль эмбриона.

– Дело серьезное… – Дункан озабоченно почесал в затылке. – Если мы захотим сравнить ДНК младенца и ДНК бывшего шефа полиции, нам действительно придется получить судебное решение, потому что он так просто не сдастся.

Джейн покачала головой:

– Кто бы ни был отцом ребенка Дженсен, зачатие произошло не на вечеринке, а примерно тремя месяцами раньше.

– Но, быть может, именно на вечеринке о ее беременности стало известно? – предположила Юсра. – В таком случае это могло стать мотивом. Я совершенно уверена: Нокс Реймонд до смерти боится того, что может показать анализ ДНК. Как вы считаете, что за игру он затеял, когда якобы добровольно примчался к нам в участок и изъявил желание оказать помощь следствию? Хотел все запутать? Пустить нас по ложному следу?

– Думаю, Нокс собирался максимально исказить общую картину, – сказала Джейн.

Ноа Готье, который сейчас всплыл в ее памяти, в такой ситуации, вероятно, заметил бы, что хищники определенного типа испытывают почти непреодолимое желание снова оказаться на месте преступления. Ради этого они могут даже пытаться под видом помощи принять участие в расследовании или стремятся стать частью связанной с преступлением новостной повестки. Так поступил Гуго Глюклих – и то же самое стремление демонстрировал Нокс Реймонд.