В глубине души Джилл была уверена, что Робби и Клод расправились и с Аннелизой. Убежать с Дэррилом она не могла, потому что тот был мертв и спал вечным сном на дне Черного озера, а Джилл была, наверное, единственным человеком, который мог поведать всему миру, что этот темнокожий паренек не похищал и не убивал ее подругу. Другое дело – эти трое ее одноклассников… Кара наврала им, что Аннелиза изменяла Робби, и они потеряли рассудок от ревности и спиртного. Им ничего не стоило поехать к дому Аннелизы и перехватить ее там…

Да, подумала Джилл, свойственное подросткам стадное чувство – страшная вещь. Оно встроено в человеческую психику и, возможно, даже в физиологию. Оказаться отвергнутым группой, племенем, обществом означает остаться одному среди бесчисленных опасностей. Отставшая от стада овца очень быстро становится добычей волков. Быть частью коллектива, членом тайного союза, знать мрачные тайны жизни и смерти, в которые посвящен только ограниченный круг людей, – все это формировало характер Джилл и давало ей силы.

Она подумала о Заре, и ее глаза наполнились слезами. Джилл несколько раз пыталась дозвониться дочери, но та не брала трубку. Наверное, подумала Джилл, Исайя уже связался с ней и все рассказал.

Краем глаза Джилл уловила какое-то движение. Слегка повернув голову, она увидела, что официантка разговаривает с двумя полицейскими в форме. Девушка жестом показала им на столик Джилл, и та, отвернувшись, снова стала смотреть в окно.

Полицейские, лавируя между столиками, подошли к ней.

– Миссис Осман?

Джилл посмотрела на них. Полицейский, который обратился к ней, был высоким, очень смуглым и бородатым, а на голове вместо форменного стетсона носил тюрбан с кокардой. Его напарницей была невысокая светловолосая женщина с короткой стрижкой.

Джилл наклонилась и взялась за ручки сумок.

– Я вас ждала, – сказала она, и это была чистая правда. В глубине души она всегда ждала, что полиция придет за ней. Ждала все сорок семь лет.

Клод пытался наблюдать за игрой детской команды, которую тренировал. Вот шайба влетела в ворота, и родители на трибунах завопили, захлопали и засвистели, но Клод лишь одобрительно кивнул забившему гол пареньку. Он знал, что от него этого ждут, но на самом деле думал вовсе не об игре. Все его мысли были сосредоточены на том, где сейчас Мэри и что она собирается предпринять. Наверное, ему не следовало высаживать ее на обочине шоссе, но это была совершенно инстинктивная реакция, спровоцированная обыкновенным страхом, желанием раз и навсегда выкинуть из жизни то, что грозило его похоронить. Конечно, он сглупил. Таким образом от неприятностей не избавишься, тем более от таких неприятностей. Теперь ему оставалось только надеяться, что Мэри, как следует подумав, все же предпочтет держать рот на замке. В конце концов, сохранение статус-кво и в ее интересах, поскольку и она сама, и ее дочь могли потерять очень многое: репутацию, престижную работу – возможно, даже разрешение на усыновление.

Впрочем, не все зависело от Мэри. Клод обливался холодным потом каждый раз, когда задумывался о результатах анализа отцовской ДНК. Если полиция найдет способ заставить его сдать образец для анализа, ему конец.

Забили еще один гол. Толпа на трибунах взревела. Один из отцов юных хоккеистов подошел к Клоду, хлопнул по плечу.

– Вы классный тренер, сэр. Мы перед вами в долгу.

Клод почувствовал, как его захлестывают эмоции, и с трудом сдержал дрожь. Эти мальчишки, их родители, его сыновья, внуки и все хоккейное сообщество – все они его уважали и любили. А уважение и любовь были единственным, чего ему всегда хотелось.

Потом он увидел их – увидел сквозь мутноватый плексиглас ограждения хоккейной площадки. Трое полицейских в форме. Они о чем-то спросили распорядителя, который, поискав Клода глазами, показал в его сторону.

В одно мгновение мир Клода сжался до размеров пятачка, на котором он стоял. Даже шум трибун стих, превратившись в глухой ропот. Непроизвольно он посмотрел на двери пожарного выхода. «Бежать! Бежать!» – кричала каждая клеточка его тела, но Клод понимал, что это бесполезно. Да и некуда ему бежать…

Возмездие настигло его спустя почти полвека. Кости Аннелизы заговорили. Им не обязательно было рассказывать всю историю – хватило бы нескольких уродливых фактов, чтобы навлечь на него заслуженную кару. И вот полиция уже на пороге. Ждать осталось недолго – теперь правда так или иначе выплывет на поверхность.

Мэри пикировала рассаду в теплице садового центра. В течение нескольких недель она удобряла и поливала эти крошечные зеленые ростки, а они, в свою очередь, питали ее душу. Влажный и теплый воздух теплицы был насыщен запахами земли и свежей зелени. Что ж, по крайней мере, у нее осталось ее любимое занятие.