Полина не смогла понять, кто из них та самая Царица — скорее, рослая, с темными густыми волосами, падавшими на плечи, и пронзительными, яркими синими глазами, зло смотревшими на окружающих. Вторая вообще не произвела на нее никакого впечатления, поэтому Каргополова про себя отвела ей роль жены Огонька. Женщина была маленькая, худенькая блондинка с вьющимися волосами и очень миловидным лицом. Полина затруднилась определить возраст, решила, что той лет тридцать, а то и меньше.

«Ладно, буду допрашивать — определюсь», — подумала она, выбрасывая окурок.

К исходу седьмого месяца беременности Анфиса решила уходить в декретный отпуск. Ей не очень хотелось делать это, потому что все неприятные симптомы токсикоза давно исчезли, чувствовала она себя прекрасно, испытывала прилив сил и постоянно пребывала в отличном настроении, но родные в голос твердили, что пора, пора больше отдыхать и заботиться не только о пациентах, но и о себе и будущем ребенке. Анфиса решила прислушаться и посидеть до родов дома, так что в тот день она ехала в клинику передать своих больных новым врачам и устроить «отвальную» перед декретом.

В половине двенадцатого ее вызвали в отделение — случился припадок у ее больного, и Анфиса поспешила туда. До обеда все больные находились в общей просторной комнате, где занимались какими-то вполне обычными делами — читали, играли в настольные игры, разговаривали друг с другом. Это было отделение с «легкими» больными, тут не содержались пациенты в критическом состоянии, с обострениями или вновь поступившие. Большинство из них числились постоянными клиентами, которых персонал уже знает не только по именам, но и хорошо изучил характер, манеру поведения, моменты, которые запускают у больного негативные реакции.

Здесь все было устроено так же, как и во всей клинике — и двери, запиравшиеся снаружи на ключ, и окна без ручек-открывалок, зато с решетками, и длинный темноватый коридор с выкрашенными зеленой краской панелями. Это, кстати, всегда удивляло Анфису — ну, как можно находиться в помещении с такими стенами и реально не сойти с ума? Ей всегда хватало обхода, чтобы потом остаток дня чувствовать себя неуютно, а пациенты проводили здесь от тридцати дней и больше.

— Анфиса Леонидовна, скорее! — Ей навстречу торопилась медсестра Настя. — Там Кадкин что-то…

Анфиса обратила внимание, что общая комната уже пуста — во время приступов у кого-то из больных всех остальных санитары тут же разводили по палатам и запирали, чтобы не включалась цепная реакция — чужой бред и агрессия запросто провоцировали такое и у кого-то еще.

Илья Кадкин, совсем еще молодой парень, забаррикадировался от санитаров в конце коридора, у балконной двери, тоже зарешеченной снаружи и запертой. Перед Ильей стояла невесть как оказавшаяся в его владении металлическая тележка с флаконами от растворов — тяжелыми бутылями на четыреста миллилитров, и Илья, перехватывая бутыли за горлышки, швырял их, как гранаты, в уворачивавшихся санитаров.

— Не возьмете! Живым не дамся! — Очередная бутыль летела в пытавшегося приблизиться санитара, и тому приходилось отскакивать назад.

— Как он каталку в коридор выкатил? Сказано же — держите в процедурном, запирайте дверь, — сказала Анфиса, шагая рядом с Настей в сторону балкона.

— Напарница новенькая у меня, он ее напугал и каталку выкатил, а ее саму в процедурке запер. У него ключ в кармане где-то, — с раздражением ответила Настя. — Ничего не понимаю — ну что, они не знают, куда работать идут? Здесь не санаторий! Зачем идти туда, где тебе уже заведомо страшно? Она ведь от каждого больного шарахается, я замучилась совсем, специально ее в процедурный сунула, думала — там меньше контакта, а вот поди ж ты… Наверное, Лешка отвернулся, он же сегодня должен был за процедуркой следить.

— Не отвернулся я! — громыхнуло сзади, и Анфиса поморщилась:

— Алексей, что вы кричите? — Повернувшись, она увидела, что санитар прижимает к лицу марлю. — Что это у вас?

— Зацепило, — буркнул санитар, убирая руку, и Анфиса заметила длинный глубокий порез на лбу. — Аж звездочки полетели, — пожаловался он. — А что Кадкина прошляпил… так меня позвали в третью палату, а Кадкин… ну, он же тихий, никогда никаких инцидентов… да и на выписку ведь шел, да, Анфиса Леонидовна?

— Да, через неделю должны были выписать… теперь даже не знаю… — огорченно сказала Анфиса, останавливаясь. — А что случилось, никто не знает?

— Да он разве ответит? — опять раздраженно бросила Настя и крикнула: — Илья, ну-ка прекращай, доктор пришла!

— Живым все равно не дамся! — рявкнул Кадкин, хватая новую бутыль.

— Вы бы, Анфиса Леонидовна, близко не подходили, — покосившись на ее живот, сказал санитар.

— Отойдите все! — бесновался Кадкин. — Только с доктором буду говорить! Отойдите, сказал! — полетела новая бутыль.

— Там много еще? — негромко спросила Анфиса у Насти.

— А то! С выходных вывезти не успели, да сегодняшние.