Все это волновало меня даже больше, чем то, что Людмилу, вопреки ожиданиям, так и не нашли. Я могла предположить что угодно: надругательства, обряды, продажу органов, да даже людоедство. Однако смысл того, чтобы украсть тело и вскоре просто переместить его в лес, был мне неясен. Хотя логика у человека, который это сделал, определенно была. В здравом рассудке его я сомневалась, так что он действительно мог желать просто посидеть с трупом в тихом ночном лесу. Только вот незадача: куда делось второе тело?

Селиванов был со мной полностью согласен. По крайней мере, когда в понедельник мы обсуждали это в конторе, он много и задумчиво кивал.

– Получается, твоя командировка отменяется? – вдруг спросил он.

– Какая?

– Тело Аллы найдено, теперь уже не важно, что связывало Лидию Лысенко и этого мужика по культуре.

– Получается, так, – пожала я плечами. – Хотя я привыкла доводить начатое до конца. К тому же мы не можем быть точно уверены в том, что Аллу и Людмилу при жизни ничего не связывало.

На самом деле возвращаться в тот город мне совершенно не хотелось. Слишком велик соблазн снова явиться к Лазарю, а это будет уже слишком.

Я набрала номер Субботкина и напомнила о своей просьбе. Он заверил, что как раз собирался мне звонить. Я выслушала его и с сожалением заключила, что зацепиться в его рассказе не за что.

Петр Владимирович Шувалов жил там всю жизнь. С нашим городом его как будто совсем ничего не связывало. Был женат, есть взрослая дочь, но они с матерью давно перебрались на Дальний Восток. Работает главой комитета культуры. До этого занимал другие административные должности. С законом старается если не дружить, то, по крайней мере, не ссориться.

Он действительно организовывал гастроли нашего цирка, но, кроме того, и театров. Коллективы из других областей тоже приглашал. В общем, работу свою выполняет, не прикопаешься. Мэр вроде бы им вполне доволен.

Я отправилась домой, но чем больше продолжала размышлять о деле, тем более запутанным оно мне казалось. Раньше мне не приходило в голову, что трупы могли пропасть из морга независимо друг от друга. Что, если тела похитили разные люди? Сначала пришли за одним, а потом кто-то другой вынес второе. Учитывая, что трупы не имеют обыкновения исчезать из морга, вероятность такой ситуации слишком мала.

Могла ли Вероника быть причастна к смерти дочери? Решила избавиться от лишнего рта, а заодно и заработать. Продать тело Людмилы на органы. Тогда непонятно, зачем понадобилось вызывать бригаду скорой помощи и отправлять ее в морг, куда проще было инсценировать исчезновение. Хотя тело девушки пришлось бы как-то из квартиры выносить, а кругом – бдительные соседи. Дом там такой, что каждому есть дело. Этим можно хоть как-то объяснить, почему тело пропало уже из морга.

Допустим. Но кому и зачем нужно было избавляться от Аллы или ее тела? А что, если убитый горем супруг – и есть тот, кто подстроил аварию собственных родителей? Возможно, они бежали из города именно от Кирилла. Алла могла случайно что-то узнать или заподозрить. Таким образом она становилась ненужным свидетелем. Возможно, при вскрытии могло обнаружиться что-то, что указывало на вину Лысенко. Он мог резко закрыть ей глаза руками или перекрыть воздух, от чего она в итоге и потеряла управление. Поэтому он и позаимствовал тело на время, чтобы замести следы. Не лично, конечно, а с помощью сообщника, потому что сам Кирилл лежал несколько дней после аварии без сознания. Значит, должен быть человек, который ему с этим помог. Нет, слишком сложно получается. В этой аварии он и сам запросто мог погибнуть, к тому же в машине с ними был родной брат. Слишком велики риски.

Как ни силилась я придумать хоть сколько-нибудь складную версию, становилось очевидным, что вряд ли тела вынесли по одному. Скорее всего, есть какая-то связь между этими девушками, которую мне пока не удалось нащупать. Либо их трупы для кого-то представляли интерес. Два красивых молодых женских тела. Я вдруг ярко увидела картинку из детства.

Новогодние праздники в детдоме всегда были самыми грустными для его обитателей. Все сотрудники проводили их с семьями, и в эти дни с нами оставался минимум дежурного персонала, сотрудники сменяли друг друга. Иногда это были совсем новые люди, которых мы по истечении их дежурства больше не видели.

Каждый год все было одинаково. Сначала к нам приезжали спонсоры со сладостями и подарками. Как правило, мягкими игрушками. Мы рассказывали стихи, готовили и показывали сценки, пели новогодние песни. Взявшись за руки, мы кружили вокруг елки и изображали радость и веселье. В первый раз мне даже не пришлось притворяться: в тот момент я была как будто счастлива. Особенно когда поздравить нас пришли Дед Мороз со Снегурочкой.

Однако за несколько дней до Нового года все в здании смолкало. Больше никто к нам не приезжал: у людей в эту пору есть дела поважнее. Любимые сотрудники разъезжались по домам, а те, кто их подменял, даже не пытались с нами познакомиться. Это продолжалось долгие две недели и повторялось каждый год.

Вот этот резкий переход от подарков и песен к давящей тишине был невыносим. Мы же прекрасно знали, что главный праздник – впереди, а встречать его нам предстояло без родных и даже без привычных воспитателей.

На вторые или третьи мои новогодние каникулы без отца, когда мы вчетвером сидели и распределяли между собой сладости из новогодних подарков, Лава выступил с неожиданным предложением:

– Давайте вызовем духов наших родителей?

– Чего? – Ланс поперхнулся вафлей.

– Может, лучше санитара позовем? – усмехнулась я.