– Людмила, – произнес он, с улыбкой разглядывая фото. – Славная девочка. Жаль, что ей не суждено было встретить своего Руслана.

– Вы ведь знаете, что случилось?

– Мне сказали в клубе, что она неожиданно скончалась у себя дома. Чудовищное происшествие. – Гэтсби не сводил взгляда со снимка, в какой-то момент мне даже показалось, что глаза его стали влажными. Похоже, он тоскует по ней или ему ее действительно очень жаль.

– Какие отношения вас связывали?

– Не знаю, – растерянно ответил он, аккуратно положив снимок на столик перед собой.

– Красивая молодая девушка, очень привлекательная, – продолжила я. – К тому же совершеннолетняя.

– Татьяна, – вдруг рассмеялся он, – Вы подозреваете, что мы были любовниками?

– Я не вижу в этом ничего необычного или постыдного, – пожала я плечами.

– Я видел Людмилу за уборкой несколько раз, когда задерживался в клубе. Иногда мы могли перекинуться парой фраз, не более того.

– И вы не оказывали ей никаких знаков внимания?

– Вы мне не верите? – Он посмотрел на меня в упор, во взгляде непоколебимая уверенность.

– Верю, – коротко ответила я. – Что она вам рассказывала в моменты ваших коротких бесед?

– Все и не вспомню, – задумался он. – Однажды я спросил про выбор такой необычной работы для молодой девушки. Людмила рассказала, что мечтает перебраться в Москву и стать врачом. Мне это показалось похвальным.

– А о личной жизни она что-нибудь вам рассказывала?

– Нет, я и не спрашивал. Говорю же, она не интересовала меня с этой точки зрения.

– А с какой интересовала?

– Не цепляйтесь к словам, я со всеми вежлив. К тому же разговорчив, как вы успели заметить.

– Да, и, к слову, обещали откровенно рассказать об острых ощущениях, которые вас привлекают.

– Ах да, – хохотнул он, – мы отвлеклись на ваше декольте.

– Расскажите, что за новые ощущения манят вас в клуб.

– В детстве я вынужден был делить комнату со старшей сестрой. Жуткой занудой. Жить я там должен был по ее правилам. Более того, она могла выставить меня на холодный балкон, если хотела побыть в комнате одна. Каждый Новый год я просил Деда Мороза исполнить только одно желание – выделить мне где-нибудь в этом мире отдельную комнату. Крохотную, невзрачную, но свою.

– Теперь у вас их множество.

– Но особое удовольствие я получаю, когда прихожу в «Роксэн» на шумную, экстравагантную вечеринку и могу позволить себе провести вечер в одиночестве в одной из приватных комнат. Вокруг музыка, смех, страсти, разговоры.

– И вы получаете удовольствие от того, что сидите там один? – с удивлением переспросила я.

– Именно, – кивнул он. – Ни с чем не сравнимое. Теперь ваша очередь.

– В смысле?

– Вы ведь тоже любите яркие впечатления.

– Отнюдь.

– Но вам наверняка есть что вспомнить, Татьяна?

Я прикидывала, стоит ли ему рассказать, как я однажды за пару секунд уложила в подворотне здорового бугая, или лучше историю, как легко я недавно вскрыла сложнейший замок.

– Вам когда-нибудь дарили сердце? – спросила я наконец.

– Много раз, – улыбнулся он. – А вам?

– Лишь однажды, но мыла раковину я потом полдня. Воняет страшно.

Брови Гераскина медленно поползли вверх. Похоже, такого ответа он никак не ожидал. Более того, он вряд ли до конца понимал, о чем речь.

– Вы получили в подарок настоящее сердце? – уточнил он.

– Ага, знающие люди сказали: свиное.

– Странный презент для привлекательной девушки.

– Зато ощущения – очень острые.

– Кто же был автором послания?

– Записки он не оставил, если не считать ножа, которым сердце было пригвождено к столу.

– А вы даже занятнее, чем я мог себе представить. – Гэтсби откинулся на спинку кресла с блаженной улыбкой на лице.

Похоже, история с сердцем его искренне удивила и к инсталляции на моей кухне он отношения не имел.

– Ошибаетесь, я довольно заурядна, – произнесла я и сама себе не поверила. – У меня бы фантазии на такое послание точно не хватило.

– Только удивительной девушке могут отправить такой сюрприз.

– Скорее, угрозу.

– Уверен, у вас есть человек, который сможет за вас постоять, – прищурившись, произнес Гэтсби.

Не знаю, намекал ли он на мои отношения с Лазарем, о которых ему могло быть известно, или прощупывал почву в личных интересах.

– Есть – я сама, – ответила я, поднимаясь.