Не прояснилась. Аксель заявил о том, что первая жертва имеет ключевое значение, еще находясь в больнице. К сожалению, это не дало новой информации, нужно идти дальше.

– Для начала отделим одиночные трупы от серийных, – предложил Грин. – Потом проанализируем серии с точки зрения начала и конца. А еще. По каждой жертве нужно посмотреть генеологическое древо. Хотя бы на два колена. Родители, деды.

– Зачем?

– Не знаю, – признался агент. – Что-то мне подсказывает, что корень этого глубже, чем нам казалось.

Профайлер спорить не стал. Он отключился. А Грин почувствовал, как его отпускает. Впервые с начала расследования он ощутил эту приятную щекотку внутри. Он что-то нащупал! О чем-то догадался. Даже если он ошибся, важнее другое. Он снова чувствовал себя собой.

8,5 месяцев после аварии

Апрель 2005

Мягкая рука жены прикоснулась к его сухому и горячему лбу. Николас оторвался от документов и посмотрел на Лизу, привычно отмечая тень усталости под выразительными глазами. Жена не улыбалась, но улыбка затаилась в чувственном изгибе губ. Волосы собраны в простую прическу, несколько прядок падают на высокий лоб. Внешность Лизы была настолько благородной, что иногда Ник чувствовал себя рядом с ней крестьянином, несмотря на собственное высокое с точки зрения реалий Треверберга положение.

Машинально он протянул руку и коснулся ее щеки. Лиза прикрыла глаза. Между супругами велся молчаливый диалог. В ход шли фразы, взгляды, дыхание, разделенное на двоих… А на фоне – детский смех и плач, крики, грохот рассыпавшихся игрушек.

На фоне – жизнь. Семья.

Ник потянул жену за руку и усадил к себе на колени. Лиза хмыкнула. И в этом не было ни грамма жеманства. Только счастье. Зрелое, выстраданное счастье, к которому они шли не один год. Кто бы мог подумать, что его душа вынырнет из колючей брони? Кто бы мог подумать, что он, пройдя через весь тот кошмар, обретет себя?

Кто бы мог подумать, что решение отца их поженить, такое жестокое, такое резкое, окажется единственно верным?

Ник прижался губами к ее губам, вдыхая сладковатый аромат шелковистых волос. Лиза приглушенно застонала и вцепилась в сильные плечи мужа. Он бросил пить, занялся телом, собой. Помолодел лет на десять и вспомнил, что такое не иссушающая душу страсть, а глубокое искреннее влечение. Влечение к жене, в которой каждый день он видел самую красивую женщину на земле.

Лиза знала, когда можно прийти, а когда не стоит мешать. Ее нежные пальцы запутались в его волосах и слегка потянули, заставляя посмотреть в глаза.

– Тебе нужно поужинать, – пробормотала жена, пытаясь скрыть улыбку.

Вместо ответа он снова потянулся к ее губам, но был остановлен спокойным и уверенным жестом:

– Ты не выходил из кабинета десять часов. Ник. Дети забудут, как ты выглядишь.

Он тяжело вздохнул.

– Я должен…

– Ты не сможешь принести пользу следствию, если умрешь от истощения.

– Скоро приедет Грин.

– Еще один полуночник, – фыркнула Лиза и с неожиданной легкостью соскочила с колен мужа. – Пошли. Из криминалиста тебя превратили в аналитика.

– Ну-ну, скажи еще – в офисную крысу.

Она насмешливо взглянула на него через плечо.

– Не офисную и не крысу. Нечто домашнее и усталое.

Дети носились по гостиной, играя в пиратов. Норель устроилась на импровизированной мачте, а близнецы барахтались на полу, изображая матросов. Кажется, абордаж пошел не по плану. При виде отца все замерли и загомонили разом. Слов Ник не различал. Дети еще не вполне сносно владели речевым аппаратом, кто-то проглатывал «р», кто-то переставлял местами слова. Но говорить любили все. Удивительно, какими болтунами могут получиться дети у молчаливых родителей.

Кажется, Норель стала здесь своей. Близнецы буквально дрались за право помогать обретенной сестре, проявляя себя почти по-мужски. А она чисто по-женски назначала то одного, то другого главным защитником. Это было мило. И слегка пугало. Слишком разумна для четырех с небольшим лет.

– Я же говорила – он придет! – Норель спрыгнула на пол и помчалась к Нику.

Он, наклонившись, подхватил дочь на руки. Если бы у Ника спросили, в какой момент он полюбил свою жену, он назвал бы конкретный день: именно тогда Лиза приняла его дочь. Дочь от другой женщины, дочь, о существовании которой Николас не подозревал. Он поставил Лизу перед фактом, сообщив, что удочерит Норель, оформит все документы и даст ей свою фамилию. А та – приняла. И умудрилась не переносить внутреннюю боль, которую он причинял ей своими чувствами к другой, на ребенка. Эрик Туттон разрушил первый брак сына с помощью подкупа и своего влияния. И тут же заставил Николаса жениться на Лизе. Тогда Ник в равной степени ненавидел отца и жену. А та ждала. И дождалась.

Все это пронеслось в голове в момент, когда Ник поймал светлый, радостный взгляд жены. Прижимая дочь к груди, криминалист потрепал по голове подскочивших к нему близнецов и подошел к Лизе. Наклонился к ней и поцеловал. Им больше не требовалось слов для выражения чувств. Она прекрасно все знала сама. И до конца дней он будет делать все, чтобы никогда больше не причинить ей незаслуженную боль.

Ужин прошел за разговорами. Дети снова умчались в гостиную. Лиза рассказывала об очередном проекте, которым занялась, запертая в доме. Ник думал. И ждал.