Вот и сейчас императрица, будто забыв про Нину, велела Капитолине распорядиться, чтобы в саду все подготовили к их выходу.

Опять поднялась суета, забегали слуги, кинулись нести скамьи и стулья. Капитолина подсела к своей госпоже поближе, тихо ей рассказывала что-то, теребя и сминая край шелковой накидки.

Роман, мягко направленный рукой матери, подошел к Нине. Замявшись, поблагодарил за то, что вовремя она Василия вернула тогда, что успели у него отраву забрать.

– А ты и правда того отравленного мальчика видела? – Глаза Романа впились ей в лицо, он побледнел и присел на стул, услужливо поданный бесшумным слугой.

Нина вздохнула:

– Видела.

– Страшно было? Ему… было больно умирать?

Она едва сдержала слезы. Протянула руку, погладила паренька по кудрявой макушке.

– Умирать любому нелегко. Хоть ты простой кузнец, хоть патрикий. Важно не то, как умираем, а то, как живем да как люди нас вспоминают. Поэтому и Господь нас судит да ждет в своем царстве. Это правильно, что ты о других людях переживаешь. Значит, добро у тебя в сердце, хорошим императором будешь.

– А если меня отравят?

– Не отравят. Великий паракимомен найдет виноватого и накажет. А ты вырастешь таким же красивым, как твоя мать, и таким же мудрым, как твой отец. И будешь править империей. И все ромеи будут тебя любить.

– Как же, любить. А потом опять отравить решат. Или глаза выколют и сошлют в монастырь. А то и просто убьют.

Нина, тоже знакомая с историями, как императорский венец из рук в руки переходил, вздохнула:

– По одному яблоку обо всей яблоне не суди. Ты загляни в душу тех, кто вокруг тебя. Душа человека, она ведь как чеканная ваза с камнями драгоценными. Если присмотреться, то можно и доброту найти, и нежность, и любовь, и дружбу.

– А ежели там только злоба и зависть?

– Ну, ночные вазы тоже есть, куда же без них. Но если в душу смотреть, то можно отличить, что поближе поставить, а что в сточную канаву спустить.

Роман фыркнул, прикрыл рот рукой, бросив украдкой взгляд на мать. Видать, нечасто во дворце разговоры про ночные вазы услышать можно. Посерьезнел опять.

– Отравителя казнят?

– Казнят, конечно. Покушение на василевса и наследника не простят.

– А ты можешь дать мне такое снадобье, чтобы от любого яда спасало? Ты же аптекарша.

– Ядов много, и редко от какого можно спастись. Поискать бы в книгах старых – авось найдется что-то. Если император разрешит мне в библиотеку приходить, то я поищу средство.

– Я тебе приказываю. И в библиотеку тоже велю тебя пропускать, – важно сказал Роман. И жалобно добавил: – Мне такое средство очень нужно.

Нина почтительно наклонила голову, жалея наследника и не смея сказать мальчику правду, что не найдет она такого снадобья. Мысль об императорской библиотеке взволновала, но ненадолго. Тут в живых бы остаться, какие книги.

Глава 21

Средство для мытья волос

Отвар из овсяных или ржаных зерен смешать с отваром шалфея и матрикарии. Добавить каплю масла розового. Потереть волосы отваром хорошо, в воде промыть и расчесать. Для темных волос можно отвар из кожуры грецкого ореха добавить.

Из аптекарских записей Нины Кориари

Выход императрицы в сад был обставлен со всей торжественностью. Выстроившись вереницей, под искусным командованием примикирия, слуги несли подушки, покрывала, опахала. Выносили ажурные вазы для благовоний, расшитые шерстяные ковры и дорожки, золотые и серебряные тарелки с фруктами и сладостями, высокие звонкие амфоры с вином и кипяченой водой, кубки и чаши.

Глядя на всю эту суету, занявшую немало времени, Нина порадовалась, что сама она что в сад, что в церковь может выйти без суеты и ожидания, пока сорок человек себе дело найдут. Опять пожалела аптекарша василиссу – вот оно как, власть да богатство золотыми цепями человека приковывают, счастья лишают.

Императрица своих прекрасных патрикий в сад не пригласила, взяла только Капитолину и аптекаршу. Отправила зосту играть с наследником в мяч. И мальчик, и Капитолина отошли, недовольные. Роман бросил на мать сердитый взгляд, но та даже бровью не повела.

Императрица снова подозвала к себе Нину.

– Расскажи-ка мне, как во дворец попала. Мне Капитолина нашептала, что в городе аптекаршу арестовать хотели за отравление комита. Сколько в городе аптекарш, не знаешь?

Нина побледнела. Опустилась на колени, перекрестилась широко:

– Всеми святыми клянусь, что не травила я никого. Я же сама того изувера искала, сикофанту помогала. И боялась, что еще кого отравит. А когда кувшин разбила и поняла, что там яд был, да когда за мной сикофант прибежал… – дыхание у нее перехватило.