У Алеши на глазах выступили слезы. Снова. Она уже ничего с ними не могла поделать. Кажется, последнее время она только и делала, что плакала.

Потому что все обострилось вдвойне. Нет, втройне.

Сначала вернулся в город Рустам. Дед отправил его учиться в Лондон, и она вздохнула с облегчением. Но на ее улице праздник длился недолго.

Вернулся…

Две недели назад.

Стало не просто хуже, стало невыносимо. Потому что в городе появились некие Дагаевы, враги семьи Умаровых. И они очень быстро оценили степень «увлеченности» Рустама Алексией.

Она оказалась не просто между двух огней.

Она оказалась в самом пекле.

И день ото дня ситуация только обострялась.

Рустам вплотную подошел к одному и отчеканил:

– Я, кажется, сказал – отвалили от нее. Кому что непонятно?

И чтобы уже никто не сомневался в серьезности его намерений, он с силой толкнул парня.

Но Дагаев устоял. Оскалился в ответ.

– А ты ничего не попутал, Рустамчик? А? Ты чего такой нервный? Думаешь, мы твою кралю обидим? А что?.. Может, и обидим. А может, она сама нам даст. Посмотрит-посмотрит, да и приголубит.

Все, тушите свет…

Алексия, стоя в нескольких шагах, видела, как дернулись желваки на лице Рустама. От злости, от едва сдерживаемой ярости. Видела, как сжались его кулаки.

Они уже дрались на днях. Прямо в универе…

И если сейчас сцепятся здесь, у нее во дворе…

Горло свело судорогой. Ей бы вдохнуть-выдохнуть и, наконец, зайти в подъезд, но она стояла, как зачарованная, не в состоянии сдвинуться с места.

Она смотрела на ситуацию словно со стороны.

Двор стареньких застроек… Две дорогущие тачки, стоимость каждой как квартиры на одном этаже. Трое молодых парней. Агрессивных. Злых. Стоят, набычившись, готовые в любой момент сорваться и пойти врукопашную.

И она… Ничем не примечательная девчонка, отчаянно сжимающая лямки рюкзака.

– Ладно, ладно. – Марат Дагаев поднял руки, демонстративно отступая. – Твоя игрушка – твои правила.

Губы Алексии невольно растянулись в ухмылку. А вот тут Дагаев прав. В нее Рустам именно играл. И очень давно. Сколько лет уже? А? Пять? Шесть? Да вечность, черт побери. Она прислонилась к холодной стене дома, не в силах больше стоять без опоры.

Абсурдность ситуации зашкаливала.

– Алексия.

Голос Рустама прозвучал на этот раз глухо.

– Зайди-ка в подъезд.

Он даже не взглянул на нее. И это хорошо.

Дважды Алексии повторять не пришлось. Она дернула ручку двери. Та поддалась… Снова сломали домофон, а значит, в подъезде теперь будут тусоваться все кому не лень. Мало им забот, теперь и в квартиру без всяких напутственных речей не попадешь.

Оставалась слабая надежда, что УК починит. Но… Она у них не спешила что-либо исправлять прямо-таки сразу. Сначала скандал в общедомовом чате, причем, недельный и уже потом только какие-то действия.

Оказавшись внутри подъезда, Алексия поспешила к лифту.

Пусть Рустам задержится! Пусть даст ей возможность уйти по-настоящему!

Если бы все было так просто…

Он последует за ней. Она не сомневалась. Поэтому Алексия ускорилась. Нажала на кнопку вызова. И почему они живут на седьмом этаже? Можно, конечно, по ступенькам… Успеет? Нет?

В этот момент створки лифта разъехались в стороны, и Алексия поспешно шагнула внутрь. Глупо не воспользоваться представленной возможностью. Теперь, главное, чтобы лифт успел закрыться.

Хотя…

Рустам знает, где она живет.

А значит, поднимется. Есть, конечно, надежда, что уедет. Но она мизерная. Она такая, что и думать про нее не стоит.

Пожалуйста… Пожалуйста… Пусть на сегодня хватит…

Сердце в груди болезненно сжалось. Еще немного – и оно не выдержит. Сколько еще ей бояться, переживать, убегать? Вот сколько, скажите? И предательские слезы снова на глаза навернулись. Она потерла глаза.

Ну же! Давайте, поехали…

Алешка еще раз ударила по кнопке. Ну!

Она прислонилась к холодной стенке, закрыла глаза, пытаясь успокоить дрожь в руках. Еще секунда, и лифт тронется, обязательно тронется.

Умаров появился в последний момент.

В щели между створками появилась его широкая ладонь. С длинными пальцами, на одном из которых красовалось черное плоское кольцо. Со сбитыми в кровь костяшками…

Дверки с жалобным писком разъехались обратно.

Рустам вошел не спеша, будто давая ей время прочувствовать каждый шаг. Лифт вдруг стал тесным, воздух – густым, вязким.