Мэтт ликовал.

Один из стражей, уставший от лая, постучал по клетке палкой:

– Заткнись!

Мэтт в ярости взглянул на него.

Еще пятьдесят метров, и первую телегу увидят часовые в городе. Что будет с Плюм? Из нее сделают вьючное животное? Отправят в цирк? Съедят, в конце концов?

Мэтт не был готов снова потерять ее. Так неожиданно найдя ее, он понимал: второго шанса не будет. Надо действовать.

Он пересчитал солдат. Тринадцать.

Но не стоит забывать про эффект неожиданности.

Мэтт надел свой бронежилет, перевязь и, держа в руках меч, прячась за деревьями, скользнул в заросли папоротников.

– Ну ты, заткнись! – опять крикнул стражник, ткнув сквозь решетку собаку, которая завизжала от боли.

Это уже слишком! Мэтт сжал рукоять меча так, что побелели костяшки пальцев. Он выскочил из зарослей и оказался прямо перед солдатом.

Все, что тот успел увидеть, – мгновенный блеск стали. Боль. Кровь ослепила солдата, и, вскрикнув, он в агонии рухнул на землю.

Мэтт не оставил никаких шансов и другому цинику, быстрым движением отрубив тому руку. Потом запрыгнул на повозку и ударил мечом по прутьям клетки.

Клетка разлетелась, Плюм подняла морду, и ее глаза округлились, когда она узнала Мэтта.

Но тут сзади возникли два циника, вооруженные один топором, другой – булавой.

Мэтт развернулся и сделал мощный выпад мечом. Циники попытались парировать удар, но они не могли предположить, что подросток обладает такой нечеловеческой силой.

Оба покатились по земле; при этом один солдат, падая, случайно ударил булавой второго по голове.

Мэтт спрыгнул с повозки и двумя выпадами сразил еще двоих солдат. Третьего он разоружил быстрым движением меча. Остальные начали понимать, что подросток нереально ловок и силен. Они сбились в кучу и стали наступать все вместе.

Мэтт поднял с земли топор и с такой силой швырнул его в ближайшего солдата, что тот не успел увернуться, рукоять врезалась ему в лицо. Очередной циник получил удар мечом. Еще один отлетел прочь – лезвие поразило его в челюсть. Оставшиеся двое, размахивая мечами и пытаясь защититься, отступили.

Мэтта ослепил гнев.

Каждый раз, сражаясь против циников, он ощущал уже ставшую привычной ярость. Отказавшись жить в мире с пэнами и пытаясь причинить им вред, они сами принудили его к насилию. Они решили быть врагами, а не союзниками.

Каждый раз, когда сталь в его руке проникала в человеческую плоть, он знал: этот звук, эти ощущения будут преследовать его много ночей подряд, всю пролитую кровь он запомнит. И это понимание заставляло его сражаться еще яростнее.

Он не колебался и не осторожничал. По опыту Мэтт уже знал: противостояние может быть только абсолютным. Никаких полумер. Если приходится пролить кровь, то только потому, что они заставили его. Другого выхода не было.

Мэтт не заметил, как двое циников с дубинками и кинжалами обошли его с тыла. Они уже занесли оружие для удара, но внезапно раздался свирепый лай, а затем – стоны раненых: Плюм прыгнула сзади на нападавших. Дважды ее челюсти сомкнулись и разомкнулись – она перекусила руки обоим циникам.

Мэтт и собака уже готовы были бежать, чтобы скрыться в лесу, когда подросток заметил десяток новых солдат: они выскочили из городских ворот, что есть мочи бросились к месту сражения и, запыхавшись, добежали до повозок.

– Это все сделал ты, парень? – ошеломленно выпалил один из них.

– Ничего себе! – воскликнул тот, который, казалось, командовал отрядом. – Только не говори, что убил их ради своего зверя!

– Прочь с дороги! – выкрикнул Мэтт.

– Не глупи, у тебя нет шансов, ты умрешь из-за животного!

Трое циников набросились на него прежде, чем Мэтт успел что-нибудь ответить. Первого солдата он достал концом меча и распорол ему щеку. Развернувшись, разрубил пополам второго. Третий солдат подскочил так быстро, что Мэтт не успел повернуть меч острием – бить пришлось плоской стороной клинка. Затрещали кости черепа.

Циник рухнул как подкошенный.

У ног Мэтта лежала дюжина мужчин: одни были мертвы, другие – в агонии.

Но живые, нанося удар за ударом, продолжали наступать, и силы понемногу покидали Мэтта.

Плюм тоже отчаянно сражалась – она кусала и царапала всех, кто оказывался рядом с ней.

Внезапно в собаку попало брошенное кем-то из солдат копье. Плюм взвизгнула, и этот визг мгновенно удесятерил силы Мэтта, он убил очередного противника и, торопясь вытащить копье, бросился к собаке.