Шрифт:
– Не говори так.
Эмбер некоторое время молча смотрела на него, но Мэтт не сумел разобрать, что было в ее взгляде. Она повернулась и направилась к воротам, едва успев махнуть Мэтту рукой, Тобиас последовал за ней.
Мэтт видел, как под напряженным взглядом солдата друзья подошли к арке. Они уже собирались войти в город, когда часовой двинулся к ним. И тут перевязь, на которой висел его меч, неожиданно порвалась. Оружие упало солдату на ногу, он вскрикнул от боли и, больше не обращая внимания на Эмбер и Тобиаса, присел на корточки. Друзья беспрепятственно зашли в ворота.
«Это Эмбер, я уверен!» – радостно подумал Мэтт.
Тобиас и Эмбер скрылись в лабиринте улиц.
21. Необычный магазинчик
Узкие улицы были заставлены лотками, с которых торговали фруктами, кожаными и деревянными поделками и тканой одеждой. Чем выше поднималось солнце, тем больше появлялось торговцев здесь. По переулкам разносился аромат жареного мяса и сладкого меда. Торговцы составляли большую часть тех, кто в этот ранний час находился на улицах, они громко переговаривались, сетуя на что-то или хихикая по пустякам.
Эмбер и Тобиас шли прямо по проезжей части, среди всех этих запахов и звуков. Видеть циников без доспехов и одержимых не только мыслью причинить зло пэнам было приятно. Некоторое время подростки надеялись, что оказались среди нормальных взрослых и что, возможно, все не так уж и плохо.
Затем они увидели женщину – первую после Бури, – и это их удивило. Еще больше они изумились, заметив рядом с ней ребенка лет десяти. Их связывала стальная цепь, тянувшаяся к телу мальчика от надетого на запястье женщины кожаного браслета и уходящая под одежду ребенка. От его движения полы рубашки распахнулись, и друзья застыли от ужаса.
Цепь была продета в черное кольцо, вставленное в опухший пупок ребенка.
Не поэтому ли дети выглядели настолько безвольными?
Женщина ходила по магазинам, а все ее покупки тащил ребенок, покорно держа в руках бесконечные свертки.
– Похож на маленького зомби, – вздрогнув, тихо произнес Тобиас.
– Пошли, не будем тут задерживаться, это мерзко, – ответила Эмбер.
Улицы наполнялись людьми, и, растворяясь в толпе, друзья чувствовали себя все увереннее. Несколько раз им попались плакаты с портретом Мэтта. Тобиас, не в силах больше сдерживаться, остановил очередного прохожего и, показав на приклеенный к ближайшей стене портрет друга, спросил:
– Привет! Не знаешь, что нужно королеве от этого парня?
Тот нахмурился и попытался рассмотреть лицо под капюшоном.
– Это дело королевы, – ответил он, подняв плечи. – Она делает что хочет.
Тобиас одобрительно кивнул, и ребята пошли дальше, не решаясь продолжать беседу с прохожим.
– Нас все-таки поймают, – обреченно сказал Тобиас.
– Нет, если будем придерживаться плана. Не сутулься и говори уверенно. Давай найдем что-нибудь типа гостиницы или таверны, где сможем подслушать, о чем говорят местные жители.
– А чем мы заплатим? У них же всюду деньги! Ты видела?!
– Что тебя удивляет? Это взрослые. Мы можем просто посидеть в таверне и ничего не есть. Идем!
И они двинулись в сторону университета.
Тобиас все же нашел, на что пожаловаться:
– Надо было оставить рюкзаки Мэтту. Да и лук, – мне кажется, они смотрят на него с опаской.
– Помолчи немного, о’кей? Не забывай, что мы путешественники и у нас должны быть рюкзаки и оружие.
– Прости, когда я волнуюсь, то говорю без умолку.
По городу разнеслись звуки трубы, и все прохожие двинулись в ту же сторону, что и Эмбер с Тобиасом. Друзья добрались до большой, мощенной булыжником площади, где уже собралось человек триста. Посреди площади, на запряженных медведями повозках стояли три огромные бамбуковые клетки высотой почти в десять метров. В них находились испуганные пэны.
– Медведи-грузовозы! – кричала толпа. – Медведи!
Клетки окружали пятьдесят солдат в черных доспехах.
Конвой остановился, клетки открыли, детей заставили выйти и затолкали в высокое здание без окон, с украшавшими фасад красно-черными флагами с изображением серебристого яблока в центре. Среди пэнов были девочки лет пяти и даже младше, горько плачущие мальчики и несколько раненых подростков. Но толпу это не волновало. Детей бесцеремонно втолкнули в двери, откуда повеяло вонью сгоревшего жира; и двери сразу захлопнулись.
«Сколько их? – задумался Тобиас. – Как минимум сотня пленников!»
Словно чего-то ожидая, толпа не расходилась.
Эмбер и Тобиас тоже решили подождать. Наконец двери снова открылись, и совершенно обнаженные плачущие дети один за другим вышли наружу. Их вывели на возвышающийся посреди площади помост, и начался аукцион – каждый желающий мог приобрести любого пэна.
Друзья испытывали чувство отвращения.
На помосте оказалось около тридцати детей от пяти до тринадцати лет. Ими торговали, как скотом, нахваливая достоинства: молодость, гарантированный срок долгой службы, силу, навыки, – пока всех пэнов не раскупили.