Машины взревели и покатили прочь, кто остался на ногах — побежал. Через пятнадцать минут мы оказались достаточно далеко, чтобы сбавить шаг и спокойно наблюдать за светопредставлением. Османы бомбили свой собственные флот. Точнее, его остатки. Светлячки трассирующих снарядов врезались в броню, и та разлеталась алеющими в темноте осколками. Тут и там вспыхивали взрывы и выстреливали в небо снопы искр. То взрывались боекомплекты судов. В общем, было красиво.

Аул находился на обрыве, но подъезд снизу к нему всё же был. Стоило мне прикоснуться к деревьям, растущим здесь, как я ощутил волну… радости? Кажется, лес был рад гостям… которые не османы. Вот что значит родная земля. Лес подсказал, где есть места, по которым может пройти наш транспорт. И вскоре мы оказались в лагере.

Женщины плакали от счастья, что спасены, дети радовались, мужчины сдержанно матерились, а аристократы недовольно потирали натёртые мозоли на ногах. Ну да, им пришлось пройтись пешком. Но это лучше, чем сидеть в плену у османов, которые больше убийства русских, любят их пытать. И дворяне это понимали.

Всю добычу пока что свалили по-простому, в центре. Её беглый осмотр показал, что теперь у нас есть пушки. Много пушек! И самых разнообразных. С кучей патронов к ним. Оставалась только одна проблема — люди. У нас их было мало, а после сегодняшней операции стало ещё меньше. Многих ранило, и единственный целитель, что у нас был, оказался по уши завален работой.

Женщин и детей было решено разместить в башне. Она защищена от ветра, и сквозь неё идёт дымоход, который обогреет здание ночью. В ней квартировался Маститов, но он сам предложил освободить место. Это временное решение, так как башня, хоть и небольшая, — всё-таки хороший ориентир для врагов. Позже выкопаем… ох, не хочу этого говорить. Ну вот не хочу, и всё тут! Ай, зараза… Ладно. Сделаем тоннели, как тогда, в баронстве Кротовых. Удобно, и враг не достанет так легко. Там же разместим лазарет, столовую и всё остальное. Со временем.

Кстати, о лазарете: его устроили в самой большой палатке. Виной тому количество раненых. Нескольким солдатам пришлось ампутировать конечности из-за того, что они были сильно повреждены в бою. Да, теперь беднягам придётся долго восстанавливаться, а значит, на них не стоит рассчитывать в обороне крепости. По крайне мере, пока я не найду способ им помочь. Была у меня пара идей, но сперва люди должны хоть чуть-чуть оклематься.

К слову, об оклематься. Мужика, которого османы в цепях держали, а он держал барьер, тоже сплавил в лазарет. Врач-целитель, когда у него выдалась минутка, осмотрел аристократа.

— Покой, — сказал немолодой мужчина с трёхдневной щетиной, затягиваясь сигаретой так, что за один вдох сгорела сразу половина. — Вот и всё, что могу порекомендовать. Я не в силах ему помочь, извините, господа.

— Ничего, Пантелеймон, ничего, — сочувственно похлопал его по плечу Маститов. — Помощь нужна?

— Только если есть зелья маны и выносливости… Ночка предстоит тяжёлая, а собственные зелья у меня уже кончились. Не рассчитывал на подобное, знаете ли, когда на сборы ехал.

Я тут же отгрузил ему из кольца горку зелёных и синих склянок.

— И всё же, доктор, что с ним? — кивком указал на палатку, где внутри лежал спасённый.

Девушки из числа студенток, что помогали целителю, заботливо подоткнули ему одеяло и взбили подушку. Простолюдинки, что характерно.

— Крайнее истощение организма, — затянулся второй половиной сигареты целитель и выдохнул тугую струю дыма. — Покой и ещё раз покой. Организм восстановится сам, дайте только время и уход. А теперь прошу прощения, господа, мне нужно работать.

Целитель исчез в палатке.

— Я тоже пойду, освобожу башню от своих вещей, — сказал Маститов и тоже ушёл.

Ну а я ужасно хотел спать… а ещё есть. Причём так сильно, что живот сам собой втягивался от пустоты внутри. И урчал, как тигр. Так что сон для слабаков — пора готовить ужин!

Чем я и занялся. Османы по своей доброте душевной поделились с нами кучей первоклассного провианта. Там даже несколько охлаждённых туш барана было! Закатим пир в честь победы. Рагу, похлёбка, плов. Раненым не помешает.

— Господин… — зевая, потягивалась Вероника. А я загляделся на её сочные формы. — Позвольте я вам помогу.

Девушка была легко ранена в руку и в ногу. Эти части тела украшали туго стянутые бинты.

— Иди спать, Вероника. Я разбужу к ужину, — ласково сказал ей.

— Господин, — насупилась она упрямо и хлюпнула носом. — Мой долг, как служанки, помогать своему господину во всём. Вы устали, поэтому я не могу позволить себе лечь раньше вас, когда вы так… заботитесь о нас всех!

Щёки синеглазки зарумянились, кулачки сжались от крайней степени её желания угодить мне. Выглядела она чрезвычайно мило. Ну как тут можно отказать?