Ну что за идиот?!

После выстрела глаза у девушки расширились от осознания содеянного, а маленький дамский пистолет выпал из руки.

(осм.) — Нет… Что я наделала… — шептала она, но никто не понимал ни слова.

Просто османский никто не знал.

Паша рухнул лицом вперёд, зарывшись носом в лесную подстилку. Остальные отреагировали мгновенно. Щёлкнули затворы оружий, Волкодав зарычал на девушку, и с его зубов закапала пена. Вот-вот бросится и перегрызёт ей глотку. Но девушка не обращала на него внимания — она не сводила глаз с тела Павла.

— Стойте! — громко сказал я. Бойцы, собравшиеся разорвать убийцу царевича на части, замерли. Кто-то взглянул на меня с явным недовольством, как Волкодав-Маститов, кто-то — с непониманием. — Обождите минуту…

Я наклонился над телом Павла. Под правой лопаткой темнело маленькое отверстие, из которого тонкой струйкой сочилась кровь.

Не поворачивая головы, Паша прошептал:

— Она смотрит?

— Паша, ты дебил? — так же шёпотом спросил я. — На фига защитные артефакты и броню вырубил?

— Ты лучше скажи, смотрит она или нет?

Я кинул взгляд на девушку. Её кожа посерела, а губы задрожали. Она всё так же смотрела на Пашу, изредка бросая осторожные взгляды на меня.

— Ну смотрит, — уголком губ шепнул этому придурку.

— Красотка, правда?

Я снова посмотрел на девушку, на этот раз оценивающе. Ну, в целом, симпатичная, но как-то не в моём вкусе. Слишком вся такая возвышенная и утончённая, воздушная даже, если не смотреть на сажу и грязь на белоснежном платьишке. Короче, не моё.

— Ты дебил… — обречённо покачал я головой, встал сам, а затем рывком поднял дурака-царевича на ноги.

— Ай! — пискнул он, потому что поднимал я за раненую руку.

Ничего, от такой раны не помрёт.

(осм.) — Живой! — воскликнула девушка. Не знаю, чему она там радовалась… — Я не убила человека. Не убила!

— Ваше Высочество, в следующий раз предупреждайте о ваших уловках, — утробно прорычал Волкодав. — Чуть не прибили девчушку.

— Эх, Паша, Паша… — покачал головой Сергей Михайлович, убирая свой меч в ножны, но тут же поправился: — То есть эх, Ваше Высочество, Ваше Высочество…

— В плен её, — кивнул я в сторону девушки. По её щекам, оставляя бледные дорожки, текли слёзы радости. — Узнаем, что она за шишка, раз её так охраняли, но позже…

— Не нужно, — откликнулся Павел, которому уже накладывали повязку. — Я сразу узнал её. Когда-то, пока отношения между нами и османами ещё не испортились, султан Сулейман приезжал со своими детьми в наш дворец. Её зовут Айлин, и она его дочь. Правда, меня она вряд ли помнит, потому что не видела ни разу, а я… Впрочем, неважно. Я немного знаю османский, могу поговорить с ней и выяснить, что она здесь делает и что известно врагу.

Паша ударился в воспоминания, как его прятали от чужих глаз. Долгое время многие думали, что у Императора всего три сына, а про четвёртого только недавно поползли слухи. Даже после возвращения Кракова никто не трубил на весь мир, что это сделал четвёртый царевич.

— Только не говори ей, кто ты такой, — сказал я Павлу. — По крайней мере, пока.

— Если султан узнает, что у нас его дочь… — задумался Сергей Михайлович. — То вскоре у наших стен окажется вся его армия. Вряд ли мы выдержим такой удар.

— Кто знает… Может, так оно будет к лучшему.

Девушке связали руки за спиной и повели под конвоем в нашу крепость. Когда она проходила мимо Вдовиной, рыжая, одетая в сексуальный чёрный костюм с пластинами брони на пышной груди, помахала перед лицом девушки своим револьвером.

— Если захочешь действительно кого-то убить, используй что-то вроде этого.

Револьвер у Кати и правда обладал внушающим калибром. Я придержал рыжую, чтобы она ещё чего не отчебучила, а когда мы немного отстали, приобнял за плечо и шепнул:

— А теперь расскажи, давно ли тебе нравится за мной подглядывать?

— Чего? — мгновенно зарделась девушка. — Да я даже не понимаю, о чём ты!

— То есть это не тебя я преследовал позапрошлой ночью?

— Ха! Велика честь подглядывать, как тебя ублажает очередная пассия.

— Понятно, — хохотнул я от того, как она себя выдала со всем потрохами. — Значит, и хочется, и колется?

— Главное, не размер дубины, а умение им пользоваться! — непонятно к чему выдала графиня. Видимо, думала меня уязвить, но только сильнее развеселила.