— Ну давай.

— Отлично, — повеселел я и с вожделением посмотрел на вино.

После того что произошло в доме Громова, мне определённо надо было выпить.

— Ладно, пойдём. Я хоть на часок спрячусь от этого пекла, — проговорила баронесса и первой двинулась к дому, стоявшему по соседству с халупой, где временно обитали старики-изгои.

Жилище имперцев выглядело не лучше, чем у троицы братьев. А может быть, и хуже. Вполне вероятно, что однажды они могут проснуться не в своих кроватях, а под завалом.

— Надо бы вам куда-нибудь переселиться, — пробормотал я, почесав висок.

— Ого! — удивлённо протянула мулатка, вскинув бровь. — Неужели ты проявил каплю заботы?

— А как иначе? Я ведь должен защищать свои активы. А вы — мой актив.

Девушка помрачнела, глянула исподлобья и глухо произнесла:

— Выходит, люди для тебя — это просто активы? Пешки в игре? Те, кем ты можешь воспользоваться, чтобы добиться своих целей?

— Не все. Далеко не все, — спокойно ответил я, глядя на неё. — Если ты хорошенько посмотришь на мои поступки, то заметишь, что некоторых людей я действительно очень ценю.

— И не только людей, — с кривой усмешкой произнесла она, — но и зверолюдов. Особенно некую Рысь. Помнишь такую?

— И кто тебе рассказал о ней? — спросил я, прищурившись.

— Неважно. Но я догадываюсь, за что ты её ценишь, — буркнула она и буквально выхватила у меня из рук бутылку вина.

Проворно сорвала печать, открутила пробку, сделала несколько глотков и шумно втянула воздух через ноздри, будто закусывала той вонью, что царила повсюду в этом городе.

— Сурово, — оценил я, покачав головой.

Она хмыкнула и вошла в дом, соблазнительно покачивая бёдрами, скрытыми сарафаном.

Я прошёл следом, мысленно отметив, что жилище действительно напоминает халупу стариков-изгоев: такая же грубая мебель и прилипшая к дощатым, грязным полам шерсть. Но при этом комнаты оказались на удивление просторными.

В одной из них мы с мулаткой и обосновались — за круглым деревянным столом, изрезанным глубокими царапинами, будто об него точила когти тигрица.

Я поставил на стол бутылки и с извиняющейся улыбкой бросил хмурой девушке:

— Придётся без закуски.

— Так даже лучше, — ответила она и снова приложилась к бутылке. — Еда в этом городе отвратная.

— Что ж, расскажи, как поговорила с отцом. Нельзя же пить в молчании, будто мы кого-то поминаем, — предложил я и протянул руку.

Девушка молча вложила в неё бутылку и медленно повернула голову к окну. Взгляд её стал слегка затуманенным, а между бровями пролегла неглубокая морщинка.

Она вздохнула и начала рассказывать.

Я же в порыве редкой самоотверженности проявил максимум тактичности, засунув свою иронию и сарказм куда подальше.

Возможно, именно из-за отсутствия моих едких комментариев девушка довольно быстро избавилась от некой зажатости и заговорила куда искреннее. Порой даже смеялась.

И она не переставала пить вино большими глотками, словно собиралась напиться в кратчайшие сроки. Уж не знаю, что тому было причиной, но останавливать её я не собирался. Да и сам пил не хуже.

— Что-то совсем жарко стало… — пробормотала баронесса, принявшись обмахивать раскрасневшееся лицо ладонью.

— И не говори, — поддержал я её, снимая с себя многострадальный пиджак.

Сорочка, оставшаяся на мне, облепила мышцы чуть ли не как водолазка.

Девица скользнула взглядом по моему телу и неожиданно призналась:

— Слушай, а эта тушка мне нравится даже больше, чем тело Громова.

— Ты погляди, — картинно изумился я. — Неужели тебе нравилось тело Громова? Вот так сюрприз.

Она смешалась и отвела взгляд хмельно поблёскивающих глаз, словно только сейчас сообразила, что ляпнула. Даже дыхание участилось, из-за чего грудь принялась соблазнительно вздыматься под сарафаном.

Мне подумалось, что она сейчас всё сведёт к шутке, но та вдруг тихо спросила:

— Скажи, ты сильно расстроишься, если узнаешь, что Белова вроде как согласилась, чтобы отец нашёл ей жениха?

— Нет, — ответил я не задумываясь. — Наоборот, я буду рад за неё. Битва в Пустоши показала, что она, конечно, невероятно крутой маг, сильная женщина, но война, смерть и кровь — это всё не для неё. Её — это выводить из себя будущего мужа, крутить им, как брелоком на пальце, заставлять скрежетать зубами от ревности, а самой блистать на балах.