Щенку Ящера сильно повезло, что брат у меня шустрый, когда это требуется. Иначе бы никаких переговоров не было. А вот перестрелка и похороны — были.

Тут прямо без вариантов.

Потому что в голове вообще ничего не осталось, кроме чистой холодной ярости, когда увидел, как щенок Ящера трогает моё.

В последнее время я просто охуеваю от своей реакции на Дану.

Дело в том, наша с братом игрушка — единственное в этой жизни, что не удается просчитать и проконтролировать.

По идее, меня такие вещи, именно отсутствие контроля над чем-то, должны бесить. А еще я должен стремиться избавиться от раздражителя. Физически.

Но с ней все происходило изначально не так.

Наверно, мне стоило насторожиться еще тогда, когда я не захотел ломать ее. Когда в глаза ее испуганные заглянул… И спокойно уснул в ее объятиях. Я не сплю спокойно без таблеток со дня смерти матери.

А тут…

Но тогда я не насторожился.

А теперь уже поздно.

Теперь я ее никуда не отпущу и никому не отдам.

Буду, как гребанный Горлум, сидеть над ней и шептать: “Моя прелесть…”

Под пальцами — тонкий скользкий шелк ее платья. Настолько тонкий, что кажется, будто ток крови ощущаю. Настолько скользкий, что боюсь даже на мгновение руку убрать. Ускользнет!

Потому вцепился и держу.

Ящер с выражением на лице прется к столику Вопроса.

А я думаю, не совершили ли мы с братом ошибку, взяв Дану с собой. Но ситуация такая, что лучше пусть она будет на виду.

Да и помощь не помешает.

В конце концов, она знает свою программу, как пять пальцев. И сейчас все данные как раз грузятся на наш сервак. Это контролирует Сказочник, оказавшийся на редкость отмороженным придурком. Прямо как я, в лучшие годы. И информация с сервака поступает на телефон Дане. Зашифрованная под какую-то бабскую приблуду. Потому что нас с братом могут проверить, да и проверили на предмет прослушек и прочего. А вот Дана у нас — чисто красивая игрушка, безобидная куколка.

Идет, спокойная такая, улыбается едва заметно.

А я ловлю взгляды, на нее устремленные.

И ощущаю, как опять начинает дымиться затылок от ненависти и ярости.

Потому что мое это! Моё! Никому не позволено смотреть! Только мне и брату!

Не думал, что такой ебучий собственник. Никогда ни к чему и ни к кому не ревновал. Но вот ее…

До сих пор не понимаю, как Артемка успел раньше меня к младшему Ящеру. Я же только взгляд отвел… На мгновение. Изо всех сил пытаясь взять себя в руки. Перебарывая острейшее желание рвануть прямо сразу. Прямо к ним, смеющимся на террасе… Я бы его убил.

А ее…

Ее бы закинул на плечо, как гребанный варвар, которых всегда презирал, утащил бы обратно в наше логово… И там сделал, наконец-то то, что хотел все это время. Единственное, что помогло бы мне успокоиться, блять!

Связал бы и к спинке кровати пристегнул наручниками. Мягонькими, аккуратными, но такими, чтоб сама не расстегнула…

Эта картинка промелькнула в моей голове всего полсекунды, обдав мозги жаркой сладостью вседозволенности… А когда я повернулся, брат уже разобрался с проблемой. И не так, как я хотел! Вообще слабо!

Отвратительное решение было!

Но затем, наблюдая, как Артем с Даной танцуют, я почему-то успокоился. Они красиво смотрелись вместе.

Аккуратная задница Даны, обтянутая бежевым шелком, завлекательно покачивалась… И я прямо поймал легкий медитативный приход, глядя на нее…

Гнев переродился с ледяное спокойствие.

Пискнул телефон, я глянул мельком на смс от Сказочника… И пошел к танцующей парочке.

Потому что дальше у нас уже другие танцы начинались.

— Посматривай, — говорю я Дане, пока еще нас не слышат за столиком.

Она кивает, улыбается шире, перехватывает сумочку, малюсенькую, чисто дамскую. Поглядывает на умные часы, в изящной женской комплектации.

Мы подходим одновременно с Ящером.

— Вопрос, ты меня решил наебать, — говорит Ящер, и это вопрос. Это утверждение.

— У меня те же претензии, Ящер, — Вопрос сидит, спокойно рассматривая своего конкурента, и это спокойствие действует, словно седатив.

По крайней мере, разогнавшийся Ящер оттормаживается и, коротко глянув на своих сопровождающих, садится в кресло. В четвертое сажусь я.