Она улыбнулась.

— Рада стараться, — слегка поклонилась она. — Но это большая заслуга Митрия Григорьевича. — При княжиче она обращалась ко мне только так. — У него много трав, которые я и не знала, что можно использовать в готовке.

— Ты скромничаешь, Марьяна. — сказал я. — У меня нет тяги к готовке. Так что это всё твоя заслуга.

После того, как Ярослав поел и Марьяна вышла, он спросил у меня.

— Дим, можно вопрос?

— Спрашивай.

— Марьяна… она твоя женщина?

Я наклонил голову, внимательно посмотрев на Ярослава. Не ожидал такого вопроса. Мне казалось он умнее, чтобы делать вид будто ничего не замечает. Ведь это было совершенно не его дело. Но, видимо, сказался тот факт, что мы помногу проводили времени вместе. И между нами зарождалось что-то близкое к понятию дружба.

— Почему ты так решил?

Ярослав усмехнулся.

— Я не слепой. Вижу, как она на тебя смотрит. Плюс ночью слышал… — Он помолчал. — Стены тонкие.

Я выругался про себя.

— Она замужем.

— Знаю. За Ванькой Кожемякиным, если не ошибаюсь, — сказал он.

— Да.

— И что, он не знает?

— Ты и сам знаешь ответ на этот вопрос. Зачем спрашиваешь?

Ярослав покачал головой.

— Жестоко. Хотя… — задумался он. Не мне тебе говорить, что такое хорошо, а что такое плохо. — Он посмотрел на меня. — До того, как я упал с лошади, нос тоже в пушку был. Думал, что Господь сделал меня калечным за грехи. Я каждый день молился о прощении. И, видимо, вымолил его, раз он послал тебя.

Я нахмурился.

— Этот гадёныш… Ванька издевался над Митькой всё детство. Бил, унижал. Однажды чуть не убил. Так что это моя маленькая месть. Когда я стал старше, смог дать отпор. Может, сейчас он и изменился. Но я никогда не забуду тот ад, что он мне устроил.

Ярослав задумался.

— Понятно. Но месть… она имеет свойство возвращаться. Смотри, чтобы ты не повторил моей судьбы.

Я вздохнул.

— Прав ты, — сказал я. — И знаю, что пора заканчивать. Просто, не хочется.

Ярослав усмехнулся.

— Значит, она хороша в постели? — Я не ответил. Но Ярослав и так всё понял по моему лицу. И я был благодарен ему, что больше этой темы он не поднимал.

Марьяна научилась многому. В постели она была ненасытной и, что главное, старательной. Слово «нет» между нами вообще не существовало. Я научил её ухаживать за собой, мыться чаще, следить за интимными местами. Она слушалась беспрекословно. Порой мне казалось, что она читает мои мысли. И откровенно говоря, тот факт, что мы скрывались, прибавлял огонька нашему затянувшемуся роману.

Ванька же, как блаженный дурак, на каждом углу хвастался, что его жена работает и прислуживает княжичу. И когда мы пересекались на улице, я всегда улыбался ему. А он истолковывал это на свой лад, думая, что мы если не друзья, то крепкие товарищи.

И так постепенно прошло три с половиной месяца. Снег ещё не сошёл, но зима уже начала отступать. Ярослав уже самостоятельно вставал. Вначале на самодельных костылях, потом холопы сделали ему тросточку.

Тогда-то я задумался над тем, чтобы сделать Ярославу трость со скрытым клинком и подарить ему перед отъездом. Что-то мне подсказывало, что такого устройства ещё ни у кого не было. Поэтому некоторое время пропадал в кузнице, выковывая свой, не побоюсь этого слова, шедевр.

Думаю, не стоит говорить почему я решил одарить Ярослава. Княжич, сын воеводы, так ещё и родственник сильнейшего рода Шуйских, которые, как я узнал от Ратибора, уже близки к Ивану III.

Наконец началась распутица, но зато на реке лед тронулся, и уже можно было добраться до Нижнего Новгорода по реке Сура до Волги, а по ней и до дома. Я немного сомневался, что это хорошая идея, в том ключе, что по Волге им придётся плыть против течения. Но Тимофей уже договорился с Ратибором, и тот выделил им большую лодку и шестерых холопов, которые будут сидеть на веслах.

Немного подумав, решил не лезть в это. Тем более для Ярослава это будет лучшим из вариантов. Всё-таки не будет трястись в телеге. Про езду верхом я вообще молчу. Я его очень просил в этом году поберечься, и никакой нагрузки на ногу не давать. Разве что ежедневно выполнять упражнения на растяжку для лучшего восстановления ноги.

Тимофей перед отъездом вручил мне кошель.

— От воеводы. Двадцать рублей.

— Благодарю, — ответил я.

Тимофей протянул руку. Они уехали в сторону реки, я и уже не стал их провожать. Перед отъездом мы знатно напились с Ярославом, так сказать, отпраздновали его выздоровление. Взял с меня обещание, что, когда буду в Нижнем Новгороде, обязательно навещу его, и он закатит такой пир, что потом… В общем, прощались мы, как друзья. А когда я вручил ему трость со скрытым клинком, то надо было видеть его глаза. И когда наигрался, бросился меня обнимать…