— Святой Николай, значит? Удобная отговорка для тех дел, что творишь.

Если бы я не был к этому готов, то, возможно, растерялся бы. Но это было не так. Правда, я ожидал, что этот разговор произведёт несколько позже, но, видимо, Шуйские решили воспользоваться моей усталостью после дороги и посмотреть, из чего я сделан.

— Верить или нет это ваше право, господин. Но Глеб Ратиборович жив и здоров. Ярослав Андреевич ходит без хромоты. Воевода Василий Фёдорович с нами за столом. Мне кажется, дела говорят сами за себя.

Воцарилась тишина. Иван прищурился, изучая меня, но промолчал. Андрей повернулся к старшему брату, Василию Федоровичу, и кивнул, как мне показалось, с одобрением.

— Дерзкий ты больно, — произнёс Иван. — Но есть в твоих словах правда. Дела говорят громче слов. — Он повернулся к брату. — Василий, ты сам всё видел, не испугался, держался ровно. А вот речи… Так не разговаривают вои в его летах. Но, уверен, ты и сам уже это заметил.

Шуйский усмехнулся и налил себе медовухи из кувшина.

— Разумеется, Иван. Но мне кажется так даже и лучше.

Анна, жена Шуйского, в этот момент положила свою руку поверх мужниной.

— Давайте кушать, стынет же всё.

Только тогда мне кивнули, разрешая сесть. Я опустился на лавку между Ярославом и молчавшим до сих пор мужчиной, его мне не представили, но его одежды говорили сами за себя. Это непростой человек. И было даже странно, что я занял место впереди него.

— «Первая проверка пройдена и, кажется, успешно», — слегка улыбнулся я.

После чего дождался, когда Шуйский первый наложит себе в тарелку еды, взял себе немного каши и кусок хлеба. Есть хотелось зверски, но я не хотел набрасываться на еду, как голодный волк. Ужин начался в относительном молчании, прерываемом лишь звуками столовых приборов да негромкими просьбами передать то или иное блюдо.

— Ну что, Митрий, — заговорил снова Андрей, отламывая кусок хлеба. — Василий рассказывал, что ты в том бою с новгородцами хорошо себя показал. Саблей владеешь?

— Стараюсь, господин.

— Кто учил? — вклинился Иван, наливая себе медовухи.

— Как я уже говорил, отец. Он один из лучший воинов в дружине боярина Ратибора Годиновича.

— Ратибор… — Андрей нахмурился, и изобразил задумчивый вид. И я понял, начался второй акт Марлезонского балета. — Слыхал про него. Служил при дворе Великого князя, потом сослан в Курмыш за какую-то провинность, — сказав это, он внимательно посмотрел на меня, ожидая, что я на это скажу.

— Он хороший воин, — осторожно подтвердил я. — И справедливый…

— Справедливый? — усмехнулся Иван, и в его голосе прозвучало что-то циничное. — Это редкость. Обычно кто в силе, тот и прав. Особенно на окраинах, где власть Москвы не так крепка.

Я промолчал, предпочитая не лезть в политические дебри, в которые меня пытались грубо заманить. Но я понимал, что не мне обсуждать человека, находящегося выше меня в социальной иерархии.

И, кажется, Иван понял, что я не повелся.

— Так что там с новгородцами было? — Андрей вернулся к теме, которая его явно интересовала. — Василий говорил, ты там неплохо рубился. Неужто с десяток уложил?

Я почувствовал, как все взгляды устремились на меня. Даже Алёна подняла голову.

— Не считал, господин, — ответил я. — Но… да, несколько человек точно. Все сражались себя не жалея. И если бы не Василий Федорович, который дрался в первых рядах, вряд ли мы выжили.

Но прогиб не был засчитан, и допрос продолжился.

— Несколько и десяток — это разные вещи, — заметил Иван с усмешкой, отпивая из чарки.

Ярослав не выдержал и вмешался, желая меня поддержать.

— Дядя Иван, я сам видел! Митрий рубился так, что мне страшно стало. Честное слово. Он одного за другим клал, и не видел преград. Я думал, что он… что он не остановится, пока все враги не будут повержены.

Иван посмотрел на племянника и покачал головой. Потом перевёл взгляд на меня. В его взгляде промелькнуло что-то вроде уважения, смешанного с любопытством.

— Интересно, — протянул он. — А как насчёт испанца того? Альфонсо, кажется? Слыхали мы, что ты его тоже уложил. В Нижнем весь город только об этом и говорил.

Я кивнул.

— Так вышло, господин.

— Так вышло, — передразнил Иван и расхохотался, хлопнув ладонью по столу. — Слушай, брат Андрей, а мне нравится этот паренёк. Скажи, сколько ты врагов отправил в землю, когда был в его летах?