Я нервно озиралась по сторонам, постукивая пальцами по столу. Каждую минуту взгляд цеплялся за стрелки часов, висевших прямо передо мной. Оставалось десять минут, потом девять… Восемь. До назначенной встречи совсем немного. Себастьян занял столик позади меня. Я ёрзала на стуле, нервничая от его присутствия. Ночь, проведённая вместе, до сих пор отзывалась во мне приятными ощущениями и отвлекла от делового настроя. Мы с ним не сговариваясь решили, что ему лучше быть рядом – на тот случай, если что-то вдруг пойдёт не так.

Но его присутствие не столько успокаивало, сколько нервировало. Раньше я с лёгкостью проводила интервью с любыми людьми и не обращала внимания на то, кто находится рядом со мной. Сейчас рядом был он, и, как оказалось, он значил для меня больше, чем я сама подозревала.

– Добрый день. Вы Лея?

Ко мне подошёл мужчина, одетый в брюки и белоснежную рубашку. Внешне он был весьма симпатичным. Высокий, подтянутый. Русые волосы. Но его взгляд… В нём сквозили надменность и высокомерие. То, чего я никогда не видела у своего брата. У Марка во взгляде всегда были только одержимость полётами и любовь к небу. В первую секунду нашей с Ричардом встречи я поняла – мне попалась тёмная лошадка.

– Ричард Келлер, – я кивнула и встала, чтобы пожать ему руку. – Благодарю вас за то, что смогли уделить мне время. Присаживайтесь.

Он сел, скрестив руки на груди. Закрывшись не только от меня, но и от всего мира. Этот жест я знала слишком хорошо – подобных интервьюируемых у меня было больше, чем желающих поделиться информацией.

Его взгляд был холодным, равнодушным, оценивающим. Он не знал, кто я. Не знал, что интервью – не ради него, а ради справедливости. Не знал он и того факта, что у меня уже был включён диктофон, который запишет каждую фразу. Каждое слово. Каждую деталь.

– Ричард, Том дал добро на интервью с вами, потому что вы – единственный настоящий свидетель происходящего в небе в тот день. Кроме вас, никто не сможет пролить на свет правду и избавить авиакомпанию от преследований. Сможете помочь?

– Что значит избавить авиакомпанию от преследований?

Клюнул! Он клюнул на самую первую заброшенную мной удочку.

– Вы не читаете журналов или не слушаете новостей? – Я старалась смотреть на него заискивающим взглядом, чтобы как можно быстрее расположить его к себе и разговорить.

– У меня нет на это времени, – сухо отрезал он.

– Понимаю. Работа в небе требует максимальной концентрации. Но уверена, что вы в курсе того, что происходит в авиакомпании – второй пилот, который работал с вами, отстранён от рейсов по неопределённой причине. Авиакомпания попала под прицел прессы. Часть считает, что со вторым пилотом поступили несправедливо, а другая часть – что он отстранён за дело.

– Да, ситуация и впрямь сложная. Но хотелось бы, чтобы люди меньше верили жёлтой прессе, – ответил он чётко, проговаривая каждое слово. – Самое главное, что нужно понять, в полётах есть определённые правила. И есть командир, который им следует. Остальные должны подчиняться командиру.

– Ричард, вы командир. Вы для меня уже герой просто потому, что способны управлять огромным самолётом и отвечать за жизни пассажиров. Скажите, насколько это сложно? Брать на себя ответственность, думать о том, что каждый шаг и каждое решение что-то значат?

Ричард ослабил галстук и сделал глоток воды. Его взгляд немного потеплел – значит, двигалась я в верном направлении.

– Сложно ли нести ответственность за жизни сотен пассажиров? Скорее нет, чем да. В тот момент, когда ты находишься за штурвалом самолёта, ты стараешься не думать о том, кто или что у тебя за спиной. Просто делаешь свою работу. И делаешь её качественно.

– Но не всегда же всё идёт по плану?

– Конечно. Там, наверху, может случиться всякое.

Если бы мне не нужен был этот человек для помощи брату, я бы закончила интервью на этой фразе. Возможно, я слишком много слышала от Марка восторженных фраз о том, как прекрасно небо. Возможно, мой брат был романтиком. Но Ричард однозначно был сухарём. Слушать его – словно слушать полиграфный отчёт – сухо, без эмоций.

– Какое всякое? – Я демонстративно пододвинулась ближе, услышав позади себя громкое хмыканье Себастьяна. Чёрт! Я совершенно забыла, что он здесь!

– Пассажиры чаще всего думают, что полёт проходит идеально, если командир не объявляет о проблемах. На деле ситуация куда труднее. О проблемах сообщается только тогда, когда информирование неизбежно – требуется аварийная посадка, например. Или самолёт влетает в плотный фронт, и ожидается тряска. В остальном – мы справляемся своими силами, стараясь не тревожить пассажиров. Но основная задача – слушать командира воздушного судна.

Ричард повторил эту фразу уже не в первый раз. Напрашивался логичный вывод – его слушают не всегда. Или не слушают тогда, когда ему этого хочется.