Шрифт:
Христианин определит притчу достаточно близким «общим» образом. Так, в «Словаре библейского богословия» написано: «Притчу надо понимать как некую игру символов, т. е. образов, взятых из земных реальностей, чтобы обозначить ими реальности богооткровения (Св. История, Царство…) и нуждающиеся в большинстве случаев в глубинном объяснении». Словарь Библейского богословия. Брюссель. 1990. «Притча»
Как же определяет притчу иудаизм? С помощью той же притчи. «Притча, – учит иудаизм, – это свеча ценою, быть может, меньше одной пруты, но зажегши которую, царь можете отыскать утерянное им золото или жемчужину». ( 1.8)
У Израиля «письмена» – т. е. живой непосредственный религиозный «фольклор», у Церкви «смысл» – т. е. единая цельная концепция. И это то основное отличие, которое лежит в корне всех расхождений между иудаизмом и христианством, и которое сродни, как я уже отметил, отличию философии от филологии.
Конкуренция философии и филологии как двух методов обнаруживается прежде всего при разборе философских текстов. Перевод тех или иных диалогов Платона и трактатов Аристотеля постоянно упирается в дилемму – как правильнее передать текст: исходя из значения отдельного слова понять общий смысл данного пассажа, или напротив, исходя из общего смысла понять, в каком значении употреблены отдельные слова?
Нетрудно заметить, что эта герменевтическая проблема, которую впервые выявил Шлейермахер [22] , эквивалентна знаменитому герменевтическому кругу Августина Блаженного: «Верю чтобы понять, понимаю чтобы поверить».
Следует отметить, что этот принцип является сквозным для всей христианской теологии и вообще европейской мысли. Во всяком случае, рассматриваемые выше догмат двойной природы Христа и принцип двойственного статуса понятия «бытие» – полностью воспроизводят логику герменевтического круга.
[22] ШЛЕЙЕРМАХЕР, ФРИДРИХ ДАНИЕЛЬ ЭРНСТ (Schleiermacher, Friedrich Daniel Ernst) (1768-1834), немецкий теолог и философ, родился 21 ноября 1768 в Бреслау (ныне Вроцлав, Польша) в семье реформатского капеллана. Учился в гимназии гернгутерской братской общины, в семинарии гернгутеров, а в 1787-1789 – в университете Галле, в 1794 стал пастором. Был домашним учителем, проповедником во многих церквах, а с 1804 – экстраординарным профессором и университетским проповедником в Галле. В 1809 Шлейермахер стал проповедником в берлинской церкви св. Троицы и профессором теологии в только что основанном Берлинском университете. Оба поста он занимал до конца жизни. Шлейермахер оказал сильное влияние на теологическую мысль несколькими своими трудами. Среди них – Речи о религии к образованным людям, ее презирающим (Ueber die Religion. Reden an die Gebildeten unter ihren Ver"achtern, 1799); Монологи (Monologen, 1800); Принципы критики существующих этических систем (Grundlinien einer Kritik der bisherigen Sittenlehre, 1803); Христианская вера по принципам евангелической церкви в систематическом изложении (Der christliche Glaube nach den Grunds"atzen der evangelischen Kirche im Zusammenhang dargestellt, 1821-1822; сам автор кратко называет данную работу Glaubenslehre, т.е. Вероучение или Догматика). В Берлине, этой цитадели немецкого рационализма, он сдружился с Людвигом Тиком, Фридрихом Шлегелем, Новалисом. В противовес рационалистам и вслед за романтиками он настаивал на необходимости нравственного совершенствования, рассматривая его как долг индивида по отношению к себе и к обществу и, одновременно, как процесс слияния индивида с Божеством. Талантливый оратор, Шлейермахер был, по-видимому, первым представителем романтизма в теологии, обратившимся к широкой аудитории.
Умер Шлейермахер в Берлине 12 февраля 1834.
В интересующем нас аспекте следует отметить, что логика герменевтического круга просматривается в двучленности христианского источника Библии, а именно в его разделенности на два корня – на «ветхий» и «новый» завет. К этому обстоятельству я еще вернусь, а пока отмечу, что пожалуй особенно неожиданно и наглядно принцип «круга» проявился в квантовой теории, в боровском принципе дополнительности. Вкратце напомню, в чем он состоит.
Принцип дополнительности
Классическая физика установила, что законы корпускулярные – это один класс законов, которые описывают перенос энергии, сопровождающийся переносом вещества. Волновые законы – это совершенно другой класс законов, описывающий перенос энергии, не сопровождающийся переносом вещества. Эти законы не могут быть сведены к какой-то единой общей теории, они нигде и никак не соприкасаются. В классической теории объекты, описываемые с помощью корпускулярных законов, не пересекаются с объектами, описываемыми с помощью законов волновых. Но вот Нильс Бор провозгласил, что в микромире действительность другая, что объекты квантовой физики всегда обладают и волновыми и корпускулярными свойствами. В частности волновые и корпускулярные закономерности встречаются в одном объекте – электроне.
Парадокс, который на протяжении веков считался предметом теоретической спекуляции и веры, вдруг предстал как научный факт! Ведь если электрон может быть одновременно и волной и частицей, то тем более и бытие может быть одновременно и субстанцией и акциденцией, а Сын Божий одновременно и Богом и Человеком!
Какой же логикой обеспечивается это парадоксальное сочетание несовместимых свойств? В своей книге «От наукоучения к логике культуры» В. С. Библер [23] пытается показать, что волновая и корпускулярная теории – продукты двух разных логик, двух разных идеализаций. За волновой теорией скрывается логика «causa sui» (самодействие), за корпускулярной – логика «действия на другое».
[23] БИБЛЕР, ВЛАДИМИР СОЛОМОНОВИЧ (1918-2000) – российский философ. Родился 4 июля 1918 в Москве. Окончил Исторический факультет МГУ, аспирантуру Института философии АН СССР, участник Великой отечественной войны.
Иными словами, принцип боровской дополнительности возводится Библером к той оппозиции мышления и бытия, на которую вышла европейская философия, и которую сам Библер пытается переформулировать как диалог логик. Стремясь определиться, сама логика, само всеобщее начинает двоиться.
Московский философ Бибихин [24] сформулировал в сущности этот же самый принцип в следующих словах: «Существом тождества оказывается различие – настолько, что если я буду отождествлять одно и то же с самим собой, оно, которое раньше было спокойно одним и тем же, от отождествления станет другим!» (Апокриф 2. Культурологический журнал. В. В. Бибихин. Символ и «другое» с. 56.) Иными словами – соотнесется с самим собой и раздвоится!
[24] Владимир Вениаминович Бибихин (29 августа 1938, Бежецк – 12 декабря 2004, Москва) – русский философ, переводчик философской классики. По некоторым сведениям один из его предков – св. Игнатий Брянчанинов. Окончил Московский институт иностранных языков, кандидат филологических наук, член-корреспондент РАЕН. Преподаватель философского факультета Московского государственного университета с 1989 года. С 1972 года работал в Институте философии АН СССР[источник не указан 179 дней], в последние годы – в Центре методологии и этики науки отдела философии науки и техники Института[2].
Бибихин учился у А. Ф. Лосева. Был его литературным секретарем, в 1990-е годы издал свои беседы с философом.
В 1990-е годы автор серии статей в «Литературной газете» о русских философах – Леонтьеве, Розанове и др. Работал над творчеством Розанова, написав предисловие к его малоизученной книге «О понимании».
В последние годы проявил себя как христианский мыслитель, преподавал в Свято-Филаретовском православно-христианским институте, где читал лекции и вел семинары, выпустил небольшими тиражами несколько книг. Свои религиозные работы публиковал под псевдонимом Вениаминов. Как философ Бибихин возникает на пересечении двух интеллектуальных традиций – Хайдеггера с одной стороны и русского религиозного ренессанса с другой.
Скончался в Москве 12 декабря 2004 года после тяжелой болезни на 67-м году жизни.
Именно в этом контексте рассматривается и привлекается Библером квантовая теория: «В микрочастице, как она понимается квантовой теорией, спроецированы два идеализированных предмета: в бытии своем она уже понимается как точка самодействия, в движении своем – еще как точка «действие на другое». Один – возможный предмет некоей будущей логики… Другой – классический предмет естествознания». «Теоретическое единство, спаянное принципом дополнительности – это единство субъекта, переводящего одну ипостась квантовой теории в другую, одно определение в другое, и это – единство предмета, выходящего за рамки той или другой теоретической системы, но требующего их «дополнения» (взаимопревращения?). Сам предмет должен пониматься в точке перехода, превращения одной логики в другую, одного типа теории в другой. Еще раз подчеркну: речь идет именно о двух логиках, различные теории исходят из различных коренных идеализаций: точки «causa sui» (самопричинность) и точки «действия на другое». В. С. Библер «От наукоучения к логике культуры». Москва 1991 Стр150