Увы, он не догадался придумать ещё один гейс — не орать в архиве!

— На-ашла!

Громкое чихание. Голова, седая от пыли, платье с чужого плеча — в паутине. Такая сестра у базилиссы. Временами кажется, что родная.

— Нашла! Подземелья нашла! Ой…

Стеллаж узкий. И древний. Подкосился, зашатался, да и рухнул. Зацепил другой — и вот уже половина архива на полу валяется. Остаётся закрыть рот краем мантии, да к выходу поскорей. Такая пыль и молодым лёгким вредна. За спиной — чихание. И деловитое:

— Нет, так содержать нужные записи нельзя! Нужно непременно сделать городским властям внушение, чтобы поставили устойчивую мебель, регулярно вытирали пыль. В углу нужно корытце с водой, а то слишком сухо, полки все потрескались. Возмутительная бесхозяйственность! Эти гвентцы совершенно ничего не понимают в архивном деле.

И снова оглушительный чих.

— Всё, что просила Немайн, мы нашли, — заметил Дионисий. — Теперь ты снова поедешь к сестре?

— Угу, — энергичный кивок. — Только не сразу. А жаль! Я ей сваха? «Поговори с Кейндрих, поговори с Кейндрих!» Сама от этой кошки бешеной целый день бегала. Ну, это когда в поход выступали… Ну, не то чтобы убегала, но старалась не встретиться. А мне — поговори! Да тебе, верно, это неинтересно, преосвященный?

— Отчего же? Весьма любопытно узнать, как в Камбрии королей женят. Занятный процесс, оказывается.

— Поучаствовать не желаешь? А то, боюсь, закончится сперва выдиранием волос, а там и до поединка на длинных копьях дойдёт. Я дочь принцепса, меня за волосья тягать только отец может. Мог…

А теперь — всхлипы и глаза на мокром месте. Но — достает платок, сморкается. Всё-таки Августина патологически чистоплотна и скупа — остальные и в рукав не брезгуют. После чего коротко сообщает:

— Упакую бумаги, соберусь в дорогу — заскочу договорить. Боюсь я этой ирландки! Хуже саксов…

Всё верно: девочка работает — забывает горе. А вспоминает — ещё яростней за работу хватается. Но с Кейндрих и Гулидиеном и верно следует поговорить. А начинать именно ему, и именно с короля. Уж больно момент подходящий настаёт, чтобы проявить благородство и руку протянуть. Не оценит ирландка — так и не надо, корона Британии обойдётся без взбалмошной дуры. Оценит — так куда денется от короля?

А положение у неё проигрышное: Совет кланов Гулидиена признал, и не командующим, а именно верховным королём. Титул, который бритты скромно переводят на латынь словом «император». Которым, кстати, и был их легендарный Артур. Хорошей римской фамилии человек. Артории — старый римский род. И служили в Британии. Мог кто-то из них остаться, не пойти на континент с Максимом Магном? Варварские нашествия так всё перемешали…

Итак — титул, это во-первых. Решение привёз Кейр, парень светился от радости, что одержал первую политическую победу. Зря! Кейндрих это запомнит. И не она одна… Во-вторых, кередигионцы признали командование Немайн. Артуис в обмен на земли и обещания военной помощи тоже подтвердил империум Гулидиена. И поставил в общий строй ещё полторы тысячи воинов. Теперь у короля Диведа самое большое войско. Значит, и командовать надлежит ему.

Для полного счастья, северная армия плетётся в хвосте. Кейндрих снялась с поля битвы последней, как обещала. Теперь воины боятся упустить добычу и славу. Они б и поднажали — да кто ж их теперь пропустит? Дорога узкая. А стало быть, ворчат. И всё чаще вспоминают, что кланы у них общие — у кого с диведцами, у кого с гвентцами. Того и глади, перебегать начнут из войска в войско. Держат прошлая удача Кейндрих и боязнь насмешек со стороны соседей. Пока.

Только Эйре с ирландкой разговаривать не стоит. Если вообще получится. А вот ему, иноземцу да монаху — в самый раз. И навность в местных делах извинительна, и в душу лезть — прямая обязанность. Если же сестра Немайн в это самое время пойдёт Гулидиену весточку передавать, вовсе хорошо. В подобном деле ревность — лучшая приправа. Вот так и округляются епархии: королева получится обязана епископу. Да и король тоже. Можно будет просить подчинения северных монастырей. Валлийские монахи, конечно, себе на уме. И сотня Адриану не замена! Но больше священников взять неоткуда. А приманка им будет знатная: десятина с гленских земель, с Кер-Тафа, когда его построят, с Ронды…

А Немайн достанутся благодарность короля и острая ревность королевы. Что в считанные месяцы, если не дни и недели, поглотит эту благодарность, как пучина — дырявый челн. Если только… Скорей всего, Августина сама уже знает, как вести партию дальше. Но если нет — нужно вовремя оказаться рядом и дать добрый совет. А ещё почаще говорить с Кейндрих. И лучше начинать, не откладывая!

Анне ход понравился. Первый, под Кер-Мирддином, она и не запомнила толком. А тут хорошо: залитые маслом лампы через каждые два десятка шагов, стража, на случай, если саксы полезут навстречу — ну и масло в светильники подливать. Пара бардов-аннонцев возятся с дубовой панелью, маскирующей проход. Открывается тяжело, а повредить — опасно. Если верить Сибн, ход ведёт не просто в подвал базилики. Помпезное здание, некогда служившее присутствием префекта западной Британии, после переноса административного центра провинции в Кер-Леон, служило языческим храмом, а потом церковью. Теперь в нём снова обосновались язычники — только поклоняются не Аполлону, а Вотану. И вот результат: камбрийцы сдвигают ветхую панель — и под ноги им сыплется золото чужого бога.

В отблеске факелов светлое, богатое серебром золото Британии обращается червоным златом! Хищно блестят лица римских владык, сверкают самоцветы на боках чаш, звонко шуршит под ногами почерневший прах серебра и меди, дрянной биллон разменной монеты. И странные кусочки кожи.

— Что это?

Бард-аннонец. Что-что. А иначе и быть не могло. Хотя шутка вышла занятная. Раз уж храм не сожгли, а приспособили к собственным нуждам — то для чего можно использовать отгороженную крепкой дверью в подвале клетушку? Запереть кого или что-нибудь! Так уж повезло: запереть тут решили храмовую казну.